465

used image: US, S. Korea, Japan agree to boost ties at Camp David summit // Internet

© Давыдов О.В., 22.08.2023

На днях в Кэмп-Дэвиде (США) состоялась встреча на высшем уровне с участием президентов Джо Байдена, Юн Сок Ёля и премьер-министра Кисиды. Саммит, который впервые проводился как самостоятельное крупное мероприятие (а не на «полях» международных форумов как прежде), фактически положил начало институциализации нового механизма партнерства в АТР.

Эта перспектива была зафиксирована в его основных документах – «Принципах» и «Духе Кэмп-Дэвида», а также «Взаимных обязательствах о консультациях». Участники определили своей задачей координировать усилия с целью поиска ответов «на региональные вызовы, провокации и угрозы, затрагивающие их коллективные интересы и безопасность». Они также договорились выстраивать политику на основе общего видения ситуации в Индо-Тихоокеанском регионе и за его пределами, выражая стремление укреплять там мир и стабильность, выступая против любых попыток изменить существующий статус-кво силовым путем.

Выход на новый этап сотрудничества между тремя странами стал возможен во многом благодаря кардинальным изменениям во внешнеполитическом курсе Республики Корея, которые произошли в последние годы. Дело в том, что практически все прежние южнокорейские администрации, как леволиберальные, так и консервативные, довольно сдержанно относились к идее сближения с Японией и взаимодействию с ней по вопросам внешней политики, не говоря уже о военной сфере и безопасности. Причины связаны с негативным настроем общественного мнения и наличием неурегулированных проблем, относящихся к историческому прошлому двух стран.

С другой стороны, предыдущий президент РК Мун Чжэ Ин считал, что Сеулу для обеспечения национальной безопасности вполне достаточно союзнических отношений с США, в силу чего участие в каких-либо многосторонних военно-политических структурах представлялось избыточным. В тот период Южная Корея демонстрировала крайнюю осторожность и в плане интеграции в американские проекты «свободной и открытой Индо-Пацифики», учитывая возможную негативную реакцию со стороны Пекина. Мун Чжэ Ин довольно последовательно придерживался принципа внешнеполитической автономии, что означало: в военных и политических вопросах быть вместе с США, а в торгово-экономических – вместе с Китаем.

Юн Сок Ёль сразу после прихода к власти провозгласил курс на приоритетное развитие сотрудничества во всех областях с «государствами-единомышленниками, отстаивающими общие ценности». Это предполагало более тесное подключение к коллективным политическим и экономическим проектам узкого формата под эгидой США и нормализацию отношений с Токио как следующего по важности партнера РК в Индо-Тихоокеанском регионе.

В ином свете предстали и проблемы Корейского полуострова. Интенсивное и неуклонное развитие Пхеньяном своих ракетно-ядерных программ, постоянные угрозы соседям, а также срыв диалога по проблемам денуклеаризации – всё это подводило Сеул к мысли о том, что собственных или даже двусторонних (совместно с США) усилий по сдерживанию КНДР теперь недостаточно. По этой причине администрация Юн Сок Ёля поддержала шаги в целях укрепления многосторонней безопасности с подключением Японии к мероприятиям военного характера.

В принятых совместных документах намечен широкий комплекс мер для противодействия северокорейским угрозам – от ракетных рисков, атак беспилотников и вплоть до проблем кибербезопасности. Они, в частности, включают организацию многопрофильных военных учений; сотрудничество в области противоракетной обороны; испытание морской системы оповещения о пусках баллистических ракет; создание системы обмена данными и предупреждения о ракетном нападении в режиме реального времени.

На этом фоне видение перспектив дальнейших отношений с КНДР и решения политических проблем Корейского полуострова выглядит довольно смазанным. Участники саммита заявили, что будут добиваться полной денуклеаризации Северной Кореи путем диалога без предварительных условий. Накануне Кэмп-Дэвида координатор Белого дома по стратегическим коммуникациям Дж. Кёрби в интервью агентству Киодо Цусин упомянул даже, что Байден изъявил готовность лично встретиться с Ким Чен Ыном для обсуждения этого вопроса. Проблема, однако, заключается в том, что Пхеньян считает тему своего ядерного разоружения, пусть и в обмен на какие-то бонусы, утратившей актуальность и не представляющей интерес для страны. Руководство КНДР исходит из того, что страна уже стала «полноценной ядерной державой» и не намерена отказываться от этого самопровозглашенного статуса, независимо от того, признают её оппоненты в этом качестве или нет.

Следует сказать и о том, что страны «тройки», выделяя в основном задачи сдерживания, пока не пытаются создать какие-либо привлекательные стимулы, необходимые для вовлечения Пхеньяна в диалог. Более того, итоги саммита показали, что постановка вопроса о денуклеаризации сопровождается сейчас выдвижением всё новых требований к северокорейской стороне, выполнение и даже обсуждение которых выглядит нереалистичным. Так, например, было заявлено, что партнёры будут настаивать на соблюдении Северной Кореей прав человека, а также на немедленном решении вопросов, связанных с «похищением и задержанием» иностранных граждан, возвращением всех военнопленных, которые якобы до сих пор остаются нерепатриированными.

Вполне очевидно, что всё это заводит вопросы корейского урегулирования в тупик. Достаточно сказать, что проблема прав человека воспринимается в КНДР особенно остро, учитывая краеугольную и самобытную северокорейскую концепцию о том, что «права человека это, прежде всего, права государства». Соответственно, руководство страны всегда воспринимало любые попытки вброса данной тематики извне как стремление изменить существующий в Северной Корее политический строй. В силу этого подходы, заявленные партнёрами, вместо деэскалации ситуации создают опасность появления новых раздражителей в отношениях с Пхеньяном.

Значение прошедшей в Кэмп-Дэвиде встречи, по оценке большинства наблюдателей, выходит за рамки проблематики Корейского полуострова. Принципиально важными являются договорённости по вопросам экономической безопасности, включая сотрудничество по обеспечению стабильности цепочек поставок высокотехнологичной продукции, прежде всего, чипов и аккумуляторов. А также о взаимодействии в области науки, энергетики, биотехнологий, критически важного минерального сырья, фармацевтики, создания искусственного интеллекта, квантовых компьютеров. В этих целях будет запущено несколько пилотных проектов, наиболее знаковый из которых – «партнёрство для устойчивого и инклюзивного укрепления цепочек поставок».

Помимо Северной Кореи в качестве вызовов для интересов стран «тройки» упомянуты Китай и Россия (именно в таком порядке). Китай – в привязке к проблеме Тайваня и ситуации в ЮКМ, а Россия – в контексте событий на Украине. По этим темам и направлениям также будет осуществляться трёхсторонняя координация и консультации, хотя упоминаний о конкретных решениях не прозвучало.

Итоги прошедшего саммита сложно оценивать однозначно. Политическое лицо и цели формируемой группировки вызывают немало вопросов. Поспешные упоминания журналистов о создании «нового трёхстороннего альянса» были аккуратно опровергнуты участниками Кэмп-Дэвида. Американские высокопоставленные представители, например, поясняли, что «тройка» не является ни военно-политическим союзом, ни организацией коллективной безопасности наподобие тех, что создавались в годы «холодной войны». Речь в данном случае идет о запуске «мягкой» координационной структуры, участие в которой не создаёт для её членов новых обязательств международно-правового характера.

Юн Сок Ёль со своей стороны подчеркнул, что механизм сотрудничества с участием РК, США и Японии дополнит и займёт своё место в ряду других близких по профилю региональных «министоронних» структур, таких как AUKUS и Quad, способствуя «миру и процветанию» в Тихоокеанской зоне. Для Южной Кореи участие в этом формате совместно и наравне с двумя наиболее мощными державами региона становится воплощением исторической мечты – повысить свой международный статус, поднявшись на уровень стран «первого эшелона» в АТР.

Тем не менее, в самой Республике Корея итоги прошедшей встречи воспринимаются с определенной долей сдержанности. Указывают, в частности на то, что договорённости по экономической безопасности могут стать очередным шагом к дроблению и фрагментации единого экономического пространства в Индо-Тихоокеанском регионе, что нанесёт ущерб интересам местного бизнеса. Сделав ставку на перенос критически важных цепочек добавленной стоимости внутрь отношений со «странами-единомышленниками», Южная Корея рискует потерять часть своих позиций на глобальном рынке, включая китайский, на котором она сейчас уверенно присутствует. Кроме того, «ось Сеул–Токио» по-прежнему остается наиболее слабым звеном трёхстороннего механизма. Юн Сок Ёль на первых порах был весьма успешен в снятии острых противоречий между двумя странами, однако, по сути, они никуда не исчезли, а лишь были отодвинуты на задний план. Исторические и территориальные проблемы, издавна существующие между Сеулом и Токио, отнюдь не решены и не забыты, поэтому в будущем при неблагоприятных обстоятельствах они могут вновь неожиданно выйти на поверхность, омрачив двусторонние отношения.

И, наконец, в области безопасности Сеул, решая с помощью партнёров задачу сдерживания Северной Кореи, одновременно создаёт для себя новые геополитические риски, осложняя свои отношения с Москвой и с Пекином. Правительство РК исходит, судя по всему, из того, что оформление трёхстороннего партнерства, а также выпады, допущенные в совместных документах в адрес этих двух соседей, не помешают сохранению отношений с ними. Это, однако, не бесспорно. Поэтому в политических кругах РК складывается мнение, что сейчас Администрации следовало бы предпринять какие-то знаковые шаги навстречу России и Китаю для сохранения разумного баланса в международных связях страны.