3059

© 26.11.2014, Михеев В.В., Луконин С.А.

Пекин использовал последний Саммит АТЭС для демонстрации своих институциональных, финансовых и политических ресурсов, подкрепляющих его мировые лидерские амбиции.

   Институциональные возможности

Пекин попытался занять место лидера в продвижении застопорившихся планов формирования Зоны свободной торговли АТЭС, он рассматривает несколько вариантов формирования ЗСТ АТЭС.

Первый – разработка «дорожной карты» продвижения к всеобъемлющей ЗСТ АТЭС. «Карта» предусматривает последовательную секторальную либерализацию (торговля, инвестиции, финансовые услуги и т.п.) с участием максимального числа стран-членов.

Второй – работа по двум параллельным направлениям: «Транстихоокеанское партнерство (ТПП)», продвигаемым США, и «Региональное всестороннее экономическое партнерство (RCEP – Regional Comprehensive Economic Partnership)», педалируемым АСЕАН. Китай еще в 2013 г. начал изучение плюсов и минусов присоединения к ТПП. Второе направление Китай поддерживает через механизмы уже созданной с АСЕАН ЗСТ «Китай – АСЕАН».

Третий – создание ЗСТ  в формате Китай – Южная Корея – Япония. На полях Саммита АТЭС Пекин подписал соглашение о свободной торговле с Сеулом, однако включение в двусторонний формат Токио потребует времени и, прежде всего, нормализации политических отношений Китая и Южной Кореи с Японией. 

Четвертый – процесс постепенного объединения уже подписанных между странами АТР двусторонних соглашений о ЗСТ.

В ходе работы Саммита АТЭС была сформулирована новая идея, т.н. «План Б». Речь идет о том, что в случае, если выход на ЗСТ АТЭС через ТПП или RCEP не получится, то в игру может быть включена новая концепция PEP(I) “Pacific Economic Partnership” (ПЕП(и)), предполагающая формирование многосторонней ЗСТ на основе широкого сотрудничества Китая и США с подключением к этому партнерству других стран.

Судьба ЗСТ АТЭС в целом или ее отдельных составляющих компонентов после Саммита АТЭС не стала более понятной. Однако для Пекина ключевым моментом представляется готовность большинства стран АТР в том или ином варианте принять лидерство Китая в либерализации торговли и экономик региона.

Финансовые возможности

Пекин сумел получить поддержку большинства стран АТЭС в отношении китайской инициативы образования Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (AIIB) с объемом капитала в 800 млрд. долл. Банк будет финансировать инфраструктурные проекты азиатского региона при ведущей роли Китая, создавая тем самым благоприятную среду для работы на азиатских рынках китайских корпораций, а также мелкого и среднего бизнеса. Банк должен начать практическую работу к 2016 году.

Вторая инициатива – объявление Пекином об организации специального Фонда финансирования проектов «шелкового пути» и «морского шелкового пути» с капиталом в 40 млрд. долларов.

Третья инициатива имеет своим адресатом бюрократию АТЭС. Выделение 10 млн. долл. на поддержку работы АТЭСовских институтов должно повысить имидж Китая в глазах чиновников этого международного формата.

Политические возможности

Государственный визит Обамы в Китай сразу после Саммита АТЭС преследовал главную политическую цель – показать странам региона, что Китай не является врагом США. США готовы на широкое сотрудничество с Китаем, включая политические вопросы, что, в свою очередь, должно подкрепить китайские лидерские амбиции в регионе, но не как противника США, а как партнера, хотя и со своей «спецификой» и собственными финансовыми возможностями. В Пекине полагают, что китайская политика «не давления на страны по внутренним вопросам» сама по себе более привлекательна для региона, чем американский нажим по правам человека и теме демократии.

На фоне собственной игры Китая на Транстихоокеанском пространстве, отношение Пекина к России приобретает двойственный характер.

С одной стороны, Пекин продолжает использовать «карту России» в игре на политическое сближение с США. На Саммите АТЭС Си Цзиньпин церемониально-подчеркнуто отвел российскому президенту вторую роль после Обамы.

С другой – Китай не рассматривает Россию в качестве существенного партнера в реализации нового китайского лидерства в создании ЗСТ АТЭС и либерализации АТР-овской экономики.

В то же время новые финансовые инициативы Китая позволяют России, как стране, через территорию которой проходит «Шелковый путь», и как, в том числе, и «азиатской стране», искать варианты выхода на использование новых объявленных Пекином финансовых ресурсов для Азии.

Новые черты китайской внешней политики в отношении российского «разворота на Китай» провоцируют некоторые размышления о возможностях и рисках российско-китайских отношений.

Дружба vs выгода

Тезис первый: Китай «ради дружбы» не пойдет на сотрудничество с Россией в ущерб своим интересам.

В экономике Китай не будет давать льготных и выгодных России кредитов, если они не увязаны с продвижением китайской продукции, доступом китайских компаний в стратегические отрасли или отсутствует любая другая возможность извлечения среднесрочной или стратегической выгоды. Китай не будет уступать в пользу России сферы своего экономического влияния в Центральной Азии, Африке или Латинской Америке. Китай будет жестко отстаивать свои позиции в торговых спорах с Россией. В вопросах торговли в национальных валютах Китай будет продвигать, прежде всего, интернационализацию юаня.

В сфере политики и безопасности Китай не пойдет на поддержку тех шагов России, которые расходятся с его пониманием того, что «правильно или неправильно» в политике, не будет поддерживать Россию, если это приведет к ухудшению его отношений с США, не поддержит стремление России к лидерству в региональных организациях и форматах (ШОС, БРИКС, СВМДА, АТЭС и т.п.). Наоборот, Китай будет тихо сдерживать Россию там, где ее лидерские устремления будут входить в противоречие с китайскими. Экономический пояс «Шелкового пути», проходящий через «зоны российского влияния» (территория ЕврАзЭС) будет использован Китаем для усиления своего влияния в Казахстане, Беларуси, в более отдаленной перспективе – и в Закавказье, и в Восточной Европе.

С другой стороны, Китай пока не будет требовать от России невозможного – например, поддержки против Японии, Индии или Вьетнама.

Отношения России и Китая, как и отношения других в целом сопоставимых по совокупной стратегической мощи партнеров, характеризуются не каким-то «особым наполнением», а одновременно сотрудничеством и соперничеством. Вышеупомянутые пределы отношений, а также все более присущая внешней политике Китая (как глобального политического «новичка») дипломатическая агрессивность не позволяют сделать наши отношения отношениями «дружбы» - в том понимании, что одна страна готова пожертвовать своими интересами ради интересов другой страны без соответствующей компенсации. 

Китайское руководство выступает категорически против союзнических отношений с кем-либо, включая Россию. Пекин усматривает в союзнических отношениях дополнительные риски расширения зоны потенциального конфликта за счет включения в него союзников. Формально Китай имеет союзнические отношения только с Северной Кореей. Однако руководство Си Цзиньпина не считает себя де-факто связанным обязательством помогать Пхеньяну в случае войны на Корейском полуострове. Что, кстати, является одной из причин ухудшения китайско-северокорейских отношений при Си.

Отношения России и Китая, как и отношения Китая с США, носят характер стратегического партнерства в том понимании, что наши отношения, во-первых, имеют долгосрочный характер, во-вторых, нацелены на решение стратегических задач национального, регионального и мирового развития и, в-третьих, носят равноправный характер, позволяющий партнерам выступать на мировой арене с согласованными позициями и решать споры через диалог в двустороннем формате.

Стратегическое партнерство России и Китая вступает сейчас в новый этап своего развития. Его главная особенность – перемена трендов в динамике стратегической мощи России и Китая.  Отрыв России в военно-политической сфере сохраняется, но постепенно сокращается вследствие политики военной модернизации Китая. В экономике Китай стал значительно более сильным глобальным игроком, чем Россия. В области инноваций Россия пока сохраняет преимущество в сфере фундаментальных исследований, но уже отстает от Китая по широкому спектру коммерческих инноваций.

На этом фоне новая игра Китая с США, нацеленная на формирование китайско-американского «стратегического партнерства нового типа», будет с постоянностью побуждать Пекин использовать российскую карту для укрепления своих переговорных позиций с США: «вы не согласны с нашей позицией, вы давите на нас, но у нас за спиной Россия – на фоне Украины – ваш враг номер один».

Чем хуже будут отношения России с США и чем насыщеннее будет повестка дня китайско-американских отношений, тем больше будут риски превращения России в «разменную карту» в китайской глобальной игре.

Выход для России – во-первых, не оставлять стремления извлекать выгоды от заинтересованности Китая в России. Во-вторых – нормализация отношений с США с тем, чтобы уменьшить «вилку» в «разменной игре» Пекина.

Заинтересованность в России обусловлена экономическими и политическими интересами Китая.

Экономические интересы:

• нефть, газ и другие природные ресурсы;
• технологии, во-первых, в военной сфере для модернизации вооруженных сил и создания собственного бренда на мировом рынке вооружений, во-вторых, в космической сфере, для создания своей собственной орбитальной обитаемой станции, полета на Луну и т.д.;
• атомная энергетика – модернизация ядерного потенциала, разработка и создание собственных реакторов нового типа;
• российский рынок – сбыт китайских автомобилей, электроники, текстильной продукции и т.д.;
• инвестиции в российскую инфраструктуру, а также занятие тех инвестиционных ниш, которые образуются вследствие ухода западного капитала в условиях санкционной войны с Россией;
• использование территории России для реализации китайской мега-стратегии экономического пояса «Шелкового пути».

Политические интересы:

• сохранение хороших отношений с самым большим геополитическим соседом Китая в рамках традиционной и новой внешнеполитической доктрины;
• использование фактора России в выстраивании новых отношений с США – Китай демонстрирует Америке дружбу с Россией, когда США начинают слишком сильно давить на Китай по неприятным для Пекина темам (демократия, права человека);
• сотрудничество с Россией в борьбе с террористическими и экстремистскими угрозами Китаю, исходящими из ЦА и Афганистана;
• сотрудничество с Россией, как постоянным членом СБ ООН по глобальной тематике безопасности.    

Китай-США vs Китай-Россия

Результаты российско-китайских и американо-китайских переговоров на  Саммите АТЭС не сопоставимы.

Во-первых, значение китайско-американских договоренностей подчеркивается самим фактом проведения китайско-американского Саммита на фоне Саммита АТЭС.

Во-вторых, тематика и практические результаты переговоров США-Китай значительно шире и весомее, чем формата Россия-Китай.

В-третьих, последствия переговоров России и США с Китаем также различные.           

Россия сфокусировалась в основном на энергетическом сотрудничестве и поддержке ведущей роли Китая в создании Зоны свободной торговли АТЭС (ЗСТ АТЭС).

По газу Россия является для Китая важным, но не единственным, точнее – одним из нескольких, партнеров в стратегии диверсификации источников импорта в Китай энергоносителей.

Касательно ЗСТ АТЭС, Пекин прекрасно понимает, что здесь Россия не является весомым игроком и функция России будет состоять не в продвижении этой идеи вместе с Китаем, а только в присоединении к ЗСТ АТЭС, когда таковая будет в основном сформирована.

Пекин, конечно, признателен Москве за политическую поддержку китайского лидерства в этом вопросе, однако не переоценивает его значения. В Пекине видят, что главной мотивацией России в поддержке ЗСТ АТЭС является не экономическая, а антиамериканская составляющая. Россия противопоставляет ЗСТ АТЭС в целом продвигаемой США идее Транстихоокеанского партнерства (ТРР). Однако вряд ли правильно рассматривать ТРР как альтернативу ЗСТ АТЭС, это скорее ступень на пути к ее фактическому созданию (21-й стране труднее договориться, чем 12 странам).

Конечно, у Пекина есть своё основание делать ставку на ЗСТ АТЭС в целом, а не на путь к ней через ТРР. Присоединение к ТРР потребует от Китая, как и от других стран, не только снижения таможенных тарифов, но и изменения многих правил и процедур ведения бизнеса по американским правилам и стандартам. Китай пока к этому не готов. Изучение плюсов и минусов ТРР началось  только в конце 2013 г. Акцентирование внимания на  ЗСТ АТЭС в целом дает Пекину выигрыш времени для формирования стратегической позиции по ТРР.

На Саммите АТЭС Пекин, как и США, воздержался от дискуссий по ТРР.  Поддержка Россией «китайской» ЗСТ АТЭС в контексте именно противопоставления ее «американской» ТРР имела мало практической пользы для Пекина.

В то же время повестка дня китайско-американского Саммита носила глобальный и практически значимый для Китая характер. Заявление Си об «отказе от конфликтов и конфронтации» нацелено на демонстрацию странам АТР того факта, что китайские претензии на региональное лидерство не будут ставить другие страны в неудобное положение выбора «либо Китай, либо США».

Достигнутые договоренности включают расширение сферы и увеличение частоты общения между китайскими и американскими элитами, сотрудничество по проблемам климата, в военной сфере, по решению острых региональных конфликтов (Северная Корея, Афганистан) и т.д.

Для российско-китайского сотрудничества последняя встреча была «одним из шагов» по развитию отношений, причем менее значимая по результатам, чем майская встреча на Саммите СВМДА, когда было подписано газовое соглашение.

В китайско-американском партнерстве последний Саммит можно назвать весьма значимым. Дело не только в важных практических договоренностях, но и в том, что Пекин и Вашингтон от деклараций о «стратегическом партнерстве нового типа» начинают переходить к его практическому выстраиванию.

По мере продолжения этого процесса попытки России использовать Китай против США становятся все менее основательными.

Выход все в том же – нормализация отношений с США и проведение сбалансированной политики в отношении Китая и США без малоосновательных надежд, что Китай будет поддерживать Россию против США, если это не отвечает в каждом отдельном эпизоде текущим китайским интересам.

Поворот «на Восток (Китай)» vs сбалансированная внешняя политика

Выход из мирового политического кризиса требует продолжения глобального сотрудничества при сохранении роли России как самостоятельного и значимого участника мировых процессов. Это возможно через поддержание «взаимно-балансирующего» сотрудничества России с Китаем и США. В этом контексте представляется рациональным следующее.

• Не «поворот на Восток», т.е. «на Китай», а дополнение связей с Западом развитием сотрудничества с Китаем «сбалансированным» темпом – не требующим уступок «ради самого темпа».
• Сохранение стратегического балансира китайскому влиянию в России в лице США и финансового, инновационного и экономического – в лице как США, так и Японии и Южной Кореи, на отношения с которыми санкционная война повлияла меньше, чем на отношения Россия – ЕС.  
• Создание новых противовесов китайскому лидерству через механизмы трехстороннего сотрудничества Россия – Китай – США; на первом этапе – по тем темам, где очевидно доминируют «вечные интересы» и в условиях нерешенности украинской проблемы.   
• Использование фактора прихода к власти новой администрации США для выстраивания «взаимно-равновесного» сотрудничества России с Китаем и США.
• Использование позитива в позиции Японии и Южной Кореи по санкциям для закрепления за этими странами роли балансиров Китаю в российской экономике.