812

© 01.07.2019, Михеев В.В., Луконин С.А.

Used image: President Donald J. Trump joins Xi Jinping, President of the People’s Republic of China,
at the start of their bilateral meeting Saturday, June 29, 2019, at the G20 Japan Summit in Osaka.
Photo by The White House // www.flickr.com/photos/whitehouse

В конце июня в рамках Саммита G-20 в Осаке состоялась с интересом ожидавшаяся встреча Си Цзиньпина и Трампа. Результаты встречи можно назвать резервированно позитивными.

США обязались не вводить «в течение какого-то времени», по выражению Трампа, дополнительные повышенные тарифы на оставшиеся, после уже осуществленного повышения, 300 млрд долл. китайского экспорта в США и продолжить переговоры по заключению торгового соглашения. А также частично сняли запрет на продажи американского оборудования китайской компании Huawei – за исключением позиций, «связанных с национальной безопасностью». Обусловив при этом данное обязательство готовностью Китая подписать торговое соглашение в ближайшей перспективе.

Китай со своей стороны согласился «существенно расширить» импорт американской продукции, прежде всего сельскохозяйственной, в соответствии с представленным США списком.

В поисках вариантов упрочения международного имиджа Пекина как одного из основных игроков, выступающих за либерализацию международных экономических отношений, Си Цзиньпин выступил на Саммите с новой инициативой, во многом отражающей те требования, которые выдвигают к Китаю США. Они предусматривают:

– «дальнейшее расширение открытости рынков» в сельском хозяйстве, горной промышленности, обрабатывающей промышленности и сфере услуг;

– увеличение импорта, предполагающее снижение таможенных пошлин, устранение нетарифных барьеров, снижение стоимости «импортных звеньев» в международных кооперационных производственных цепочках;

– улучшение предпринимательской среды – с обязательством ввести в действие с 1 января 2020 г. новый закон о защите иностранных инвестиций и прав интеллектуальной собственности, «всестороннюю отмену» ограничений на иностранные предприятия, не входящие в «негативный список для иностранных предприятий»;

– форсирование переговоров по заключению инвестиционного соглашения между Китаем и ЕС, соглашения о свободной торговле между Китаем, Японией и Южной Кореей.

Несмотря на позитив, переговоры в Осаке не исчерпывают конфликта, который распадается на две составляющие. Первая – манипуляции с тарифами на торгуемые между странами товары. Здесь возможности компромиссных договоренностей выглядят более вероятными. Вторая – борьба за доминирование на новых глобальных рынках цифровой экономики, связанных с внедрением новых телекоммуникационных стандартов связи пятого поколения. В этом вопросе компромиссы менее ожидаемы, поскольку затрагивают фундаментальные основы китайско-американских отношений.

Сегодня и в Пекине, и в Вашингтоне все устойчивее становятся убеждения в том, что главная причина кризиса не в торговых тарифах или китайском инвестиционном законодательстве как таковых, а в более фундаментальных вещах, в глобальном стратегическом противостоянии Китая и США. В стремлении первого нарастить свои конкурентные преимущества на мировых рынках, а второго – затормозить этот процесс. Масштабы китайской экономики и обеспечивающие ее глобальную экспансию механизмы стратегии «Шелкового пути» сегодня уже настолько велики и стратегически перспективны, что формируют реальные риски и вызовы американскому мировому лидерству. Ряд американских экспертов и политиков полагают, что США могут упустить историческое время, если не станут реально сдерживать политически авторитарную китайскую мощь – причем в самом широком понимании – торговом, инвестиционном, военном и в плане идейно-политического влияния на мир и т.д.

На таком фоне некоторые китайские эксперты, увязывая темы внутриполитической ситуации в Китае и торговых «трений» и в целом желая улучшения отношений с США, указывают на «частичную вину» самого Китая. Авторитаризм Си, по их мнению, дает Вашингтону дополнительные неэкономические мотивации и аргументы в пользу наращивания торгового давления на Китай.

К середине 2019 г. обозначилась новая и стратегически наиболее важная сфера противоборства двух стран – формирующийся многомиллиардный глобальный рынок цифровой экономики, основанный на новейших технологиях связи пятого поколения (5G). Американское давление на китайские высокотехнологичные корпорации (Huawei и др.) уже не просто носит тарифный характер (пошлины выше, пошлины ниже), как в случае с традиционным китайским экспортом. А осуществляется во всеобъемлющем, запретительно-дискриминационном варианте, исключающем любые возможности китайско-американского технологического партнерства. Не случайно запреты в отношении Huawei мотивируются Вашингтоном в контексте национальной безопасности США. Потеря безусловного лидерства на новейшем направлении развития мировой экономики и есть, в восприятии нынешнего американского руководства, «подрыв безопасности».

Смещение акцентов в «трениях» с тарифной проблематики на перспективы технологического лидерства или, как стали говорить в американских СМИ, на вопрос о том, кто победит в «цифровой холодной войне», минимизирует шансы на достижение всеобъемлющего компромисса. Пекин начинает понимать, что, если в тарифно-инвестиционных вопросах компромисс возможен, то в вопросах борьбы за стратегическое технологическое лидерство США к компромиссу готовы не будут.

В контексте главной внутриполитической темы Китая – 70-летия образования КНР, слабые надежды на компромисс побуждают Пекин менять тактику подхода к США. Если еще недавно ставка делалась на уступки в плане тарифов, расширения закупок американских товаров, либерализации китайского инвестиционного законодательства и т.п., то теперь Пекин демонстрирует и другую сторону своей позиции – жесткость. Пекин по-прежнему говорит о готовности к компромиссу, но сопровождает это большей агрессивностью в риторике – «мы не понимаем до конца, чего США хотят от нас», «мы идем навстречу, меняя внутренние бизнес-правила, но ничего не получаем в ответ», «мы не можем идти на юридически обязывающие соглашения, поскольку экономическая жизнь постоянно меняется». А в пропагандистском плане, внутри страны, делаются еще более резкие заявления – «мы не поддадимся никакому давлению», «мы выстоим и победим, как было всегда», «мы найдет достойный ответ США» и т.д.

По всей видимости, утратив надежду на договоренности с Вашингтоном, в преддверии 70-летия КНР будет демонстрировать свои успехи и свою мощь не столько в прежнем варианте – «мы способны решить любую международную проблему», а в ином – «мы настолько сильны, что нас никому не сломать». При таком подходе в ближайшие месяцы можно ожидать еще более жесткой, чем до этого, традиционно агрессивной реакции Китая на политические и военные действия США, которые Пекин считает неприемлемыми. А это – критика Китая по правам человека, по положению национальных меньшинств, военное сотрудничество США с Тайванем, военное присутствие США в Южно-китайском море и т.д.

Возможно, что именно с такого рода сценарием китайские эксперты связывают возможности выхода на договоренности с США не ранее середины 2020 года, когда, в числе прочего, и Трампу надо будет демонстрировать свои внешнеполитические успехи в преддверии новых президентских выборов.

Перемещение противоборства за мировое лидерство Китая и США в «цифровое пространство» вызывает стратегически важный спор между экспертами в Китае, США и России. Одно мнение указывает на то, что США допускают стратегическую ошибку, самостоятельно отвязывая Китай от технологической зависимости от США и тем самым побуждая его разрабатывать собственные операционные системы и устройства, основанные на технологиях 5G. В «освобождении» Китая от технологической зависимости сторонники этого мнения видят риски утраты Америкой глобального превосходства и лидерства в новейшей экономике.

Их оппоненты признают наличие подобного риска, однако указывают на то, что Китаю потребуется время, возможно, много лет, чтобы полностью разработать и внедрить собственные технологии 5G. За это время США станут монополистами на глобальном «цифровом рынке», вероятно, перейдут к еще более передовым прорывным технологиям, и именно таким образом сохранят свое глобальное лидерство.

Еще одна тема дискуссий – как следствие китайско-американских торговых споров – связана с перспективами глобализации, экономической либерализации, свободной торговли. Одна позиция аргументирует «кризис глобализации и либерализма». Другая, напротив, говорит о том, что агрессивно-ограничительная экономическая дипломатия Трампа способна не только подтолкнуть Китай к шагам по либерализации китайской экономики, но и подводит Китай и другие страны к принятию новых, больше отвечающих экономической практике США, правил и стандартов ведения бизнеса. Тем самым – «расчищая поле» для, можно сказать, реглобализации мировой экономики на более эффективной основе.

Слабеющие перспективы достичь компромиссов с Вашингтоном подталкивают Китай к активизации стратегии «Шелкового пути» и к поиску новых партнеров, сотрудничество с которыми могло бы отчасти компенсировать потери от «трений» с США. Пропагандистски к таковым относится и Россия. Последние российско-китайские Саммиты в Пекине, Санкт-Петербурге, Душанбе и Осаке Пекин активно использовал для демонстрации США устойчивости и стратегической перспективности китайско-российских отношений.

В условиях китайско-американских «трений» у России, теоретически, появляются новые шансы для извлечения собственных выгод на китайском направлении. Наиболее перспективным может оказаться сотрудничество с Китаем в формате стратегии т.н. «Цифрового Шелкового пути», к разработке и осуществлению которой Китай приступает в настоящее время. Россия может найти свои ниши на китайском рынке, образующиеся вследствие ухода из тех или иных его сегментов американских экспортеров, например, рынок сои и другой сельхозпродукции. Однако китайские эксперты, ссылаясь на сырьевую структуру российского экспорта в Китай и слабое инвестиционное присутствие России в Китае, полагают, что «да, конечно, у Пекина и Москвы открываются дополнительные перспективы экономического взаимодействия» в контексте нынешних отношений Китая и США. Однако, по их мнению, российские товары, капиталы, технологии, по своему качеству и объемам, смогут «лишь незначительно» компенсировать китайские потери от возможного ухода американских товаров, технологий и капитала из экономики Китая.