4278

© 12.07.2015, Михеев В.В., Луконин С.А.

Главные тренды текущего развития Китая – во-первых, нарастание внутриполитической напряжённости в свете борьбы с коррупцией и усиливающегося, хотя пока и скрытого, противодействия этому со стороны партийных и военных элит. Во-вторых, внешняя экспансия – как попытка компенсации внутренних политических и экономических проблем.

Китай выходит на новую траекторию развития, предполагающую многовариантность принимаемых руководством страны решений и, соответственно, многовариантность последствий этих решений и для самого Китая, и для его партнеров, включая Россию.

Китай может активизировать или, наоборот, замедлить антикоррупционную борьбу. И в том, и в другом случае внутриполитические позиции Си Цзиньпина осложнятся: либо он получит еще больше врагов, либо потеряет авторитет «лидера номер Три (после Мао и Дэн Сяопина)» в глазах общества.

Китай может ускоренными темпами наращивать внешнюю экономическую и военно-политическую экспансию, рискуя столкнуться с растущей подозрительностью мирового сообщества и, прежде всего, его соседей. Но может и  затормозить реализацию идей «Шелкового пути» - с негативными последствиями для самого Китая. 

На этом фоне Си Цзиньпин усиливает антикоррупционную кампанию, которая затрагивает практически все сферы китайского общества.

Вслед за Бо Силаем пожизненный приговор получил еще один бывший член ПК ПБ ЦК КПК, курировавший органы правопорядка, Чжоу Юнкан (оба входили в девятку  высших руководителей страны). Си начал атаку на людей Цзян Цзэминя, который, по мнению команды Си, является родоначальником современного варианта коррупционной связи власти и бизнеса. Под преследования попадают дети бывших руководителей КНР (например, Ли Сяолинь – дочь бывшего премьера КНР Ли Пэна) – тем самым Си переходит традиционную черту, когда по умолчанию дети бывших вождей были вне репрессий, и показывает обществу, что неприкасаемых практически нет. К неприкасаемым продолжают относиться бывшие первые лица страны – сам Цзян Цзэминь, сейчас уже слишком старый, и Ху Цзиньтао, который, как говорят в Китае, «разводит руками и повторяет, а что я мог поделать».

Китайское руководство вбрасывает в политическое и общественное пространство идею о том, что сейчас только первый этап антикоррупционной стратегии, на котором борьба ведется с конкретными личностями. На втором этапе, через два-три  года, акцент будет смещен на формирование институтов, которые предотвращали бы коррупцию.

В условиях нарастания антикоррупционной борьбы китайская политическая элита раскалывается. Часть ее (например дети бывших руководителей КНР Лю Шаоци, Чэнь Юня) открыто заявляет о поддержке Си, в другой ее части  концентрируются протестные настроения.

Среднее управленческое звено недовольно, осторожничает при принятии решений, де-факто парализуя управление страной, однако готово скорее смириться с ситуацией, чем протестовать.

По мнению ряда австралийских и американских экспертов, антикоррупционная кампания в Китае достигла «критической точки», за которой может последовать взрыв.

Становящаяся более жесткой критика политики Си, часто вбрасываемая в китайское общество через гонконгские, американские и австралийские СМИ, содержит следующие основные идеи:

- «Си хуже Мао». Он не защищает закон, а сводит счеты с политическими оппонентами. Бо Силай и Чжао Юнкан «сформировали собственную фракцию внутри КПК» и «поплатились за это».

- От политики Си страдает экономика, замедляются темпы роста, чиновники боятся выполнять свои обязанности, нарушены традиционные связи бизнеса и власти (не «взятка», а «пожертвование»).

- Си активничает внутри страны, но «слаб на внешнем фронте»: его военная политика недостаточно жесткая в вопросах защиты территориальной целостности от «посягательств» Вьетнама, Японии, Филиппин, Индии.

К середине 2015 г. внутреннее сопротивление антикоррупционному курсу достигает такой степени серьезности и масштабности, что в окружении Си появляются опасения возможного покушения на него и физического уничтожения.

На пользу Си – относительно стабильная социальная ситуация: доходы населения продолжают расти, инфляция остается в пределах приемлемых границ (2-3% годовых). Однако в случае существенного экономического замедления и, соответственно, социального обострения скрытая оппозиция Си может перейти к открытому давлению, обвиняя Си в том, что «увлекшись коррупцией», он «забросил экономику и жизнь простых людей».

Ответные меры Си нацелены на укрепление его политических позиций в глазах общества и, по возможности, на смягчение давления со стороны «умеренных недовольных»:

- В июне разрабатывается, причем с широким народным обсуждением, новый закон о национальной безопасности, в котором безопасность трактуется комплексно, во всех ее аспектах, включая и антикоррупционную составляющую.

- В экономике на теоретическом уровне обосновывается новый подход к темпам роста ВВП. Если раньше минимально приемлемыми назывались темпы в 7,5-8% прироста ВВП, то сейчас делается акцент на качественные показатели развития, а экономический рост даже на уровне 5-6% признается «новой нормой». Параллельно продолжается финансовая либерализация: Китай намерен уже до конца 2015 г. перейти к полной отмене ограничений по операциям по капитальным счетам. Это вызывает ответный удар противников Си, которые утверждают, что в этом случае произойдет обвал «переоцененного фондового рынка» - что, впрочем носит характер предположения и парируется другим аргументом «о сверхдостаточности валютных резервов на вариант кризиса». Смягчается политика на рынке недвижимости: люди вновь начинают покупать жилье.

- В военно-политической сфере Си проводит линию на «диалог и твердость» и «возвращение Китаю мирового исторического признания» применительно к теме 70-й годовщины окончания Второй мировой войны. В территориальных спорах с Вьетнамом, Японией и Индией Пекин переходит к стадии «диалога». В преддверии первого государственного визита Си в США в сентябре 2015 г. активизируется политический и военный диалог Пекина и Вашингтона. Одновременно Пекин продолжает жестко говорить о «неприемлемости любых попыток ограничить его суверенитет». Накануне 9 мая Пекин меняет свое первоначальное решение о прямой трансляции по общекитайским телевизионным каналам парада на Красной площади, подчеркивая, что главным событием юбилейного года должен стать парад в Пекине 3 сентября. В пропаганде акцентируется мысль, что именно победа Китая в войне с Японией предотвратила открытие второго фронта против СССР и тем самым обеспечила победу советской армии.

Однако этих шагов оказывается недостаточно. Команде Си, на фоне растущего сопротивления антикоррупционной политике, необходим крупный стратегический позитив.

В качестве таковым выдвигается стратегия Шелкового пути («один пояс, один путь», как официально говорят в Китае, имея в виду, что глобальное развитие инфраструктуры за счет усилий Китая создает базу для формирования новых зон, или пояса, экономического развития для всего мира). Здесь  нюансы последних месяцев сводятся к следующему:

- «Один пояс, один путь» - это не международная организация и даже не мега стратегия, это глобальный процесс, не имеющий ограничений по пространству или времени. Его главная цель – построение новой мировой транспортной инфраструктуры как основы для экономической экспансии китайского капитала. Тем самым Си показывает своим критикам, как именно стратегически он предполагает компенсировать экономическое замедление.

- Со второго квартала начинается работа финансовой подпитки «Шелкового пути». Запускается деятельность Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (29 июня – подписание соглашения между учредителями в Пекине в присутствии Си Цзиньпина), Фонд Шелкового пути выдает первые кредиты, Китай нацеливается на использование ресурсов Банка БРИКС для софинансирования проектов Шелкового пути.

- Пекин связывает Шелковый путь с расширением китайского военного присутствия в зонах, через которые проходят траектории проекта. В принятой в 2015 г. новой военной доктрине впервые оттеняется необходимость реагировать на «сложные угрозы и вызовы на океанском пространстве». Перед ВМС КНР ставятся задачи «комплексно отвечать на угрозы в прибрежных   и открытых  океанских  зонах».

Тема Шелкового пути в центре внутрикитайской пропаганды и переговоров с соседями: резко возрастает количество внутренних и международных конференций, Пекин готов обсуждать вопросы объединения стратегий ЕврАзЭС и Шелкового пути, южнокорейской концепции «Шелкового пути» и китайской, увязки индийского «Плана развития и международного сотрудничества» с «Шелковым путем».

В подходах к России  проявляется большая твердость в отстаивании собственно китайских интересов. Формально Китай подтверждает готовность увязывать «Шелковый путь» и планы ЕврАзЭС. Однако на неофициальном уровне высказываются сомнения в способности России работать на китайских условиях, в том числе в плане борьбы с коррупцией при реализации крупных проектов, и, в целом, в целесообразности объединения собственных целей с Россией. 

Вырисовывающиеся в свете сказанного нюансы будут влиять на конфигурацию российско-китайских отношений в ближайшем времени.

Первое. По мере продвижения и финансового обеспечения «Шелкового пути» двусторонний баланс экономических отношений будет смещаться в пользу Китая. Россия будет перемещаться на роль «ведомого партнера». Ее глобальные экономические и финансовые интересы будут представлены меньше китайских.

Второе. По мере развития диалога по Южно-Китайскому морю Россия будет все дальше отдаляться от этой проблематики, теряя свою значимость для Китая по одному из важнейших для Пекина вопросов.

Третье. По мере расширения диалоговых экономических и военно-политических полей в отношениях Китая с США  Пекин все чаще будет смотреть на Россию и ухудшающиеся отношения Россия – Запад как на «козырь», который можно использовать для выстраивания нового варианта отношений с Вашингтоном,  в выгодном, по возможности, для Китая варианте.

Многовариантность поведения Китая на новом этапе его развития увеличивает риски для России.  Она не позволяет точно просчитать направления и степень этих рисков – поэтому возможности их минимизации связаны не столько со стратегией «реакции на те или иные изменения», сколько с созданием фундаментальных балансиров на случай развития или поведения Китая по неблагоприятному для России варианту.

Таковыми представляются, во-первых, формирование правовой, финансовой и институциональной инфраструктуры для обеспечения интересов России при подключении к китайским проектам «Шелкового пути», прежде всего, тем, которые  пролегают через российскую территорию и территорию Казахстана и Беларуси.

Во-вторых, создание стратегических балансиров на случай возникновения сверхзависимости от Пекина либо внутреннего кризиса в Китае. В военно-политическом аспекте  – за счет нормализации отношений с США,  в экономическом – с ЕС, Японией и Южной Кореей. Последнее имеет особое стратегическое значение в плане будущего дальневосточных регионов России.

Материал подготовлен при финансовой поддержке РГНФ

(грант № 15-27-21002 “Фактор Восточной Европы и России в реализации китайской мегастратегии экономического пояса Шелкового пути”