2760

© 31.03.2018, Михеев В.В., Луконин С.А. 

Главным итогом первых трех месяцев 2018 г. стала окончательная институализация монополии Си Цзиньпина на политическую и идеологическую власть, оформленная конституционными изменениями на мартовской сессии ВСНП.

Были отменены временные ограничения на пребывание на посту Председателя КНР. Идеи Си о «социализме с китайской спецификой в новую эпоху» были внесены в Конституцию – вслед за их внесением в Устав КПК на прошедшем в конце 2017 г. 19-м съезде партии. Ключевым здесь являются слова «в новую эпоху». Си понимает, что идет на нарушение  заветов патриарха реформ Дэн Сяопина в части ограничения сроков пребывания у власти, однако, во-первых, подчеркивает верность идеям Дэна о «социализме с китайской спецификой». А во-вторых – говорит о новой эпохе: задачи возрождения экономики прежней эпохи Дэна уже решены, сегодня стоят более масштабные задачи – превращения Китая в мирового лидера, которые требуют, по мнению нынешнего китайского руководства, концентрации власти в руках главного руководителя на долгий период времени.

Другим важнейшим изменением Конституции стало перенесение тезиса о «руководящей роли партии» из Преамбулы этого документа в основную часть, которая в юридическом смысле имеет приоритет над Преамбулой.

В символическом плане, впервые после Мао Цзэдуна, Си был официально именован «Кормчим» нации (правда, без эпитета «великий», который использовался в отношении Мао) – в дополнение к уже существующему партийному «титулу» «ядра партии», который также не использовался  в последние два десятилетия.

В кадровом плане Си совершил в целом логичные перестановки, выдвинув на высшие посты преданных лично ему людей (например, главный организатор борьбы с коррупцией Ван Цишань, покинувший по возрасту партийную должность члена ПК ПБ ЦК КПК, занял пост заместителя председателя КНР) и молодые кадры, обязанные лично Си своим возвышением. При этом Си, стараясь избежать возможной внутрипартийной борьбы за реальную власть при новых кадровых раскладах, постарался, как полагает проф. РАН А. Ломанов, сохранить баланс между главными традиционными внутрипартийными фракциями (по 2 человека от каждой фракции) в Постоянном комитете Политбюро ЦК КПК:

• т.н. комсомольцами (вышедшими во власть через работу в комсомоле – Ли Кэцян и Ван Ян; при этом властные полномочия Премьера Ли, по мнению китайских аналитиков, будут последовательно уменьшаться);
• т.н. «шанхайцами» (ранее группировавшимися вокруг бывшего китайского лидера Цзян Цзэминя –  Хань Чжен (вице-премьер) и Ван Хунин (главный на сегодня идеолог партии);
• и выдвиженцами самого Си (Чжао Лэцзи (глава Центральной комиссии КПК по проверке дисциплины) и Ли Чжаньшу).

Зарубежные критики Китая усматривают в конституционных изменениях окончательный отход от демократической ориентации китайских реформ, формирование нового культа личности Си Цзиньпина «в стиле» Мао, а также стремление оформить т.н. «партийное государство», хотя и при развитии рыночной и интегрированной в мир экономики. Китайские критики конституционных изменений, голос которых, правда, мало слышен, указывают на отход от заветов Дэна, на прекращение прежнего курса на отделение партии от государства, на узурпацию власти и преждевременное возвеличивание Си, который еще «не наработал» настолько значимое место в истории Китая.

Сторонники конституционной реформы  как внутри Китая, так и в среде иностранных ученых, отмечают, что Си «ничего не нарушил». Заветы Дэна – не имеют  юридически обязывающего характера, а в истории Китая позиция Председателя КНР всегда носила больше церемониальный характер.  Сейчас же Си стремится придать этой должности реальный вес.

С другой стороны, на сессии ВСНП Си говорил о необходимости усилить роль закона, образовал специальную Надзорную комиссию, которой переданы от ЦК КПК полномочия вести антикоррупционную работу на всех, включая низовые, уровнях и в масштабах всего Китая, а не только в рамках КПК. Как отражение глобальных устремлений Пекина была повышена роль Министра иностранных дел. Для решения наиболее чувствительных экономических и финансовых проблем (долги местных властей и госпредприятий, низкая эффективность госсектора, финансовая стабильность в условиях продолжения курса на финансовую открытость и полную валютную либерализацию и т.п.) на знаковые позиции председателя Центробанка Китая (Народный банк Китая) и главного экономического советника Си были приглашены авторитетные специалисты, получившие образование в США.  

В наметившемся изменении баланса между партийной и государственной властью в пользу партийной и, что еще более существенно, в пользу личной власти Си, на наш взгляд, просматриваются немалые риски. Дело в том, что, если не в краткосрочной, то в среднесрочной перспективе, Китай, по всей видимости, столкнется с естественным падением темпов экономического роста по мере расширения масштабов экономики. В условиях сверхконцентрации власти в руках Си, особая ответственность за это будет возлагаться китайской партийной элитой и обществом на самого китайского лидера. От того, насколько Си удастся найти приемлемые для страны компенсации за счет «качества жизни» (экология, медицина, образование и т.п.) и внешнего фактора (Китай – мировой лидер), будет зависеть и его личное положение во власти и внутрипартийная и внутриполитическая стабильность Китая.

Пока конституционные реформы проходят на благоприятном экономическом фоне. Темпы прироста ВВП в 2017 г. составили 6,9%, на 0,4 п.п. выше запланированных,  целевой показатель прироста ВВП в 2018 г. оставлен на уровне 6,5%.  В стоимостном измерении объем ВВП  КНР в 2017 г. превысил 12 трлн долл. (около 15% мирового ВВП), доведя вклад Китая в рост мировой экономики, по китайским оценкам, до 30%.  Это позволяет Китаю увеличить военный бюджет на 8,1% –  до 175 млрд  долл. (около четверти от американского уровня). 

Бюджетный дефицит на 2018 г. был установлен в приемлемом по международным критериям размере 2,6% ВВП – что на 0,4 п.п. ниже,  чем в 2017 году.

На фоне роста военных расходов обращает на себя внимание усиление в последнее время позиций новой т.н. «аэрокосмической» фракции внутри высшего китайского руководства, объединяющей экспертов, ученых, управленцев, военных, занятых развитием мирного и т.н. военного космоса и получающих максимальную политическую и финансовую поддержку от высшего руководства Китая.    

Внешнеполитический фон в начале нового срока председательства Си Цзиньпина существенно усложняется.

В очередной этап обострения вступили отношения Китая с США. По всей видимости, США увидели для себя новые вызовы в де-факто провозглашенной на последней сессии ВСНП нацеленности Китая на построение партийного государства с рыночной экономикой и амбициями глобального лидерства. Не случайно Д. Трамп назвал Китай одним из «вызовов американским интересам, экономике и ценностям».

Давление США на Китай приобрело торговый и военно-политический характер. Вашингтон объявил о введении дополнительных тарифов на китайский экспорт на сумму в 60 млрд долл. В политико-доктринальном контексте США выдвинули концепцию Индо-Тихоокеанского региона как альтернативы китайской стратегии Морского шелкового пути. В ее развитие США активизировали т.н. формат СКВОД (quadrilateral  security dialog) – четырехсторонний диалог по проблемам безопасности с участием США, Японии, Индии и Австралии. Пекин посчитал серьезным вызовом себе начавшееся в начале года военно-морское сотрудничество США и Вьетнама (заход во вьетнамский порт Дананг американского атомного авианосца «Карл Винсон»). Традиционное раздражение Пекина вызвало новое решение Д. Трампа разрешить контакты высокого уровня между тайваньскими и американскими чиновниками. Остались на прежнем уровне, хотя и перестали набирать остроту на фоне разговоров о возможной встрече Трампа и Ким Чен Ына, претензии Вашингтона к Пекину по северокорейской проблематике.

Вместе с тем, Трамп не сжигает мосты, его публичная поддержка, на фоне критики со стороны Запада, решения Си о снятии ограничений по срокам своего правления была высоко оценена в Пекине.

Реакция Китая на новое давление Вашингтона не была однозначной. До Сессии ВСНП Китай старался всячески смягчить торговые разногласия с США, подавая  знаки, что Пекин понимает – Трамп вступает в новую политическую кампанию выборов в Конгресс осенью 2018 г. и должен демонстрировать своему избирателю успехи в проведении заявленной политики «Америка – прежде всего».

После Сессии уже Си должен был показывать свою силу в качестве безоговорочного лидера Китая на долгий срок. Пекин, продолжая искать варианты смягчения торговых разногласий с США, в то же время заявил о готовности к т.н. «торговой войне», пригрозив санкциями против американской продукции в таких чувствительных, с китайской точки зрения, для США областях как туризм, автомобильный и сельскохозяйственный (зона интересов электората Трампа) экспорт и т.п.

В ответ на американо-вьетнамское военно-морское сотрудничество Пекин пошел на упрочение военно-морского сотрудничества с Францией (совместные военно-морские учения в районе Гонконга с участием французского фрегата «Вандемьер»). В корейском «пасьянсе» Пекин после Сессии ВСНП упредительно идет на встречу с северокорейским лидером – хотя и без прорывных результатов в плане ядерного разоружения Пхеньяна, однако с явной демонстрацией США своих возможностей влиять на ситуацию. Как всегда предельно жёсткими, хотя и традиционно без практических последствий, были заявления китайского руководства по тайваньским решениям Вашингтона.

Сегодня трудно прогнозировать, как именно будут развиваться китайско-американские торговые отношения, однако реальное сокращение двусторонней торговли может, в качестве компенсации китайских потерь, дополнительно повысить китайский интерес к экономическим связям с Европой, Россией, новыми рынками в Латинской Америке и Африке.

В отношениях с ЕС к накапливающемуся недовольству Брюсселя ростом китайского экономического присутствия и влияния в Восточной Европе после Сессии ВСНП добавилась идеологическая составляющая – критика Пекина за «отход от демократической традиции» в плане ограничения сроков пребывания высшего руководства у власти. Пекин, не вступая в дискуссии по поводу своего внутриполитического развития, отвечает новыми предложениями о торговом и инвестиционном сотрудничестве с ЕС в целом, а не только с восточно-европейскими странами. Китай выступает в частности с идеями кооперации по теме климатических изменений, защиты окружающей среды или о «сопряжении» китайской стратегии Шелкового пути с долгосрочными экономическими программами европейских стран.  В 2018 г. приоритет здесь вновь отдается Франции.

Отношения с Индией вступают в новый этап военно-морского соперничества в связи с подписанием Индией и Ираном соглашения о военно-морской аренде Индией иранского порта Чабахар – в 90 км от пакистанского порта Гвадар, где Китай создает собственную военно-морскую базу. Китай отвечает на военно-политическую активность Индии, в т.ч. и в рамках СКВОД, как наращиванием своего военного присутствия в регионе Индийского океана, так и военно-морским сотрудничеством и с Европой (упоминавшаяся выше Франция), и с Россией.

После последней Сессии ВСНП и на фоне внешнеполитических проблем Китая начинают по-новому вырисовываться отношения Пекина с Россией. Да, Китай продолжает линию на политическое и экономическое сотрудничество с Москвой. Обострение торговых проблем с США, идеологических – с Европой и военных – с Индией могут в краткосрочной перспективе дополнительно мотивировать интерес Китая к России.

С другой стороны  в Китае разрабатываются новые стратегические подходы к нашей стране. В конфликтных отношениях с США, ЕС и Индией Пекин предполагает больше делать ставку на решение возникающих проблем в рамках двусторонних связей с этими странами. А не на противопоставление их давлению «всеобъемлющего стратегического партнёрства» с Россией. При этом Пекин исходит из собственного видения интересов России на восточном направлении – усматривая в российской концепции т.н. «Большой Евразии» дополнительную к СКВОД стратегическую альтернативу Шелковому пути. А в практической политике Москвы – стремление не только развивать связи с Китаем, но и создавать «балансиры» китайскому влиянию на российскую экономику за счет Японии, Южной Кореи и Индии.  

Такое видение пока не влечет за собой больших помех развитию российско-китайских отношений, но со временем может изменить их конфигурацию.  В игре за глобальное лидерство Пекин все меньше будет полагаться на российский фактор и все больше искать компромиссы через двусторонние связи с главными мировыми игроками – США и ЕС.

Это может,  как сдерживать, особенно в экономическом плане, углубление российско-китайского сотрудничества и побуждать Россию в перспективе меньше рассчитывать на Китай,  так и предоставлять России большую свободу действий там, где присутствуют китайские интересы. А таких зон в ближайшее время будет становиться все больше, учитывая то обстоятельство, что Си Цзиньпин получил теперь, после 19-го съезда КПК и последней Сессии ВСНП, полную внутриполитическую свободу действий и полную поддержку китайской правящей элиты. Теперь Си  может в полной мере концентрировать свою энергию на обеспечении Китаю глобального лидерства – как новой, в современную эпоху после Дэн Сяопина, стратегической цели Китая.