Chinese flag by Tomas Roggero // https://www.flickr.com/photos/tomasdev/
© Михеев В.В., Луконин С.А., 13.04.2020
Тема коронавируса стала главной в жизни Китая с начала 2020 г. – в политике, экономике, сфере безопасности и в отношениях с внешним миром.
Другие темы, которые были в центре внимания китайского руководства в последние месяцы, безусловно, сохранились, но отошли на второй план, а их политическая значимость снизилась.
Распространение коронавируса привело к прекращению протестных выступлений в Гонконге. С одной стороны – это выглядит естественно. С другой – может свидетельствовать о правоте тех китайских аналитиков, которые говорили о поддержке протестующих частью пекинской элиты, недовольной усилением авторитаризма Си Цзиньпина. Пандемия стала главной угрозой национальной безопасности, в этих условиях про-демократическое движение вынуждено взять паузу.
Сместился фокус китайско-американского противоборства. После выполнения Пекином в начале 2020 г. своих обязательств в рамках первой фазы китайско-американского торгового соглашения, но при сохранении прежней интенсивности военных учений сторон и традиционного уровня их военно-политического противостояния в Южно-Китайском море, в отношениях Пекина и Вашингтона возникла новая «коронавирусная» тема. Стороны приступили к открытой и возведенной на дипломатический уровень словесной перебранке по поводу того, кто виноват в распространении мировой пандемии.
Вашингтон и лично Дональд Трамп стали называть коронавирус «китайским» или «уханьским» и обвинять Пекин в том, что он «плохо делится информацией», «не идет на сотрудничество», «завышает» свою роль в мировой борьбе с болезнью и т.п. Это, естественно, вызывало сильное раздражение Пекина. Контраргументы китайской стороны сводились к тому, что современная пандемия является не китайской, а общемировой проблемой, и что Китай, который первым справился с болезнью, напротив, полностью открыт для сотрудничества и оказывает практическую помощь многим странами мира, включая и США.
В конце марта 2020 г. ситуация несколько изменилась. В телефонном разговоре с Трампом Си предложил США совместную работу по преодолению «кризиса коронавируса». Вашингтон пока не ответил, видимо, больше рассчитывая на данном этапе на «беспрецедентный», как говорят в США, в объеме 2,2 трлн долл., пакет мер американского правительства по преодолению самой пандемии и ее экономических последствий. Однако слова о «китайском» или «уханьском вирусе» в американской дипломатии стали употребляться реже. Один из ведущих мировых и американских научных журналов Nature 7 апреля принес официальные извинения Китаю за то, что «не правомерно» называл коронавирус «китайским».
Большую, чем в 2019 г., тревогу у китайских властей вызывает происходящее на протяжении первого квартала этого года замедление темпов прироста ВВП из-за противо-пандемических мер ограничительного характера, а также риски сохранения этой тенденции на протяжении всего 2020 года. В качестве ответного хода китайское руководство, после того как ему удалось справиться с пандемией, разрабатывает меры по стимулированию экономики, «весом» примерно в 7 трлн долл.
При этом в Пекине выделяют три фазы «атаки» на китайскую экономику в конце 2019 - начале 2020 г.:
- повышение импортных пошлин на китайские товары и др. виды ограничений в рамках американо-китайской торговой войны;
- замедление темпов прироста внутреннего спроса вследствие карантина и других ограничительных мер в условиях пандемии (резкое уменьшение внутреннего туризма и транспортных перевозок, особенно в период празднования китайского нового года, закрытие ресторанов, обеспечивающих порядка 13-14% объема ВВП Китая, приостановка работы предприятий, связанных с мировыми производственными цепочками и т.п.);
- внешнее негативное влияние на развитие китайской экономики со стороны основных экспортных рынков ЕС и США (снижение спроса на китайскую потребительскую и промышленную продукцию).
Ответные меры Китая в целом укладываются в предыдущие стратегии выхода из кризисных ситуаций: «накачка» экономики деньгами, либерализация деловой среды для предприятий всех уровней, в т.ч. упрощение процедур размещения китайскими предприятиями ценных бумаг на национальных биржах и т.д. Кроме того, это и оперативное снятие карантина с работы ресторанов, гостиниц и транспортных компаний. В то же время сохраняются жесткие ограничения на въезд в страну китайских граждан и иностранцев, которых власти, после снятия внутреннего карантина, рассматривают как главную угрозу в плане вероятного импорта коронавируса и новой волны пандемии.
Вполне можно согласиться с китайскими экспертами, которые ожидают ускорения развития экономики страны во втором квартале 2020 г., когда возникнет своего рода «естественный» эффект от восстановления деловой активности после замедления, и начнут работать стимулирующие меры. В Китае также справедливо полагают, что пандемия сформировала новые возможности для экономического развития, например, в сфере телекоммуникаций и онлайн торговли товарами и услугами. В Пекине рассчитывают и на то, что к концу 2020 г. положительную роль для китайского роста сыграют и восстановление спроса со стороны США как результата масштабной программы поддержки национальной экономики, и постепенная нормализация экономики ЕС.
Коронавирус дал толчок новому направлению китайской дипломатии – использованию пандемии для повышения международной значимости Китая и улучшения его международного имиджа. Пекин старается заработать новые «политические очки», отталкиваясь от своего опыта борьбы с пандемией: Китай первым справился с вирусом, открыто делится своим опытом борьбы с пандемией, оказывает странам, оказавшимся в наиболее тяжелой ситуации, помощь финансами, медикаментами, оборудованием и специалистами. Пекин активно поддержал последние инициативы виртуального Саммита G-20 в марте 2020 г. по налаживанию коллективного международного взаимодействия по преодолению пандемии, а также организовал региональное сотрудничество по этой проблеме на уровне министров иностранных дел с участием Южной Кореи и Японии.
Последствия использования Китаем своих масштабных «корона-возможностей» по укреплению положения страны в мировой иерархии пока не до конца ясны. Однако, по всей видимости, в политическом аспекте Китай может стать одним из главных бенефициаров сложившейся ситуации.
Российско-китайские отношения в условиях пандемии остаются в стабильном положении. Хотя в начале кризиса в Китае они и подверглись незначительному испытанию. Во-первых, власти российского Дальнего Востока ввели запрет на импорт китайской сельхозпродукции, спровоцировав тем самым небольшой продовольственный кризис в этом российском регионе, после чего запрет был снят. Во-вторых, московские полицейские устроили «охоту» на китайских туристов, нарушавших карантин, что потребовало официального вмешательства в ситуацию со стороны посла КНР.
Однако впоследствии, по мере развития двустороннего сотрудничества по борьбе с коронавирусом и начала предоставления Китаем России медицинской информации и помощи, ситуация выправилась.
Стороны спокойно и с пониманием относятся к возможности снижения двустороннего товарооборота по итогам 2020 г., как по причине пандемии, так и вследствие падения мировых цен на энергоносители. Экономические последствия тех ограничительных мер, которые были предприняты в Китае и России, наиболее сильно ударили по интересам и, соответственно, доходам российского среднего и малого бизнеса – прежде всего вследствие резкого, в 1,5-2 раза, удорожания логистических услуг.
На фоне «войны слов» между США и Китаем по поводу коронавируса, можно расценивать как некоторое, хотя и не критичное, ухудшение общей атмосферы российско-китайских отношений, появление последних комментариев российских СМИ относительно того, что Пекин «использовал механизмы IT-наблюдения за населением во время активной стадии борьбы с эпидемией в целях дальнейшего усиления политического контроля над инакомыслящими», особенно в Синьцзяне и других районах проживания мусульманского населения Китая.
Контакты по важнейшим для обеих сторон проблемам мировой экономики и политики продолжаются, но носят менее заметный для мирового сообщества характер. Стороны, в части международной активности, как бы застыли в ожидании конца пандемии, рассматривая именно проблему коронавируса в качестве главнейшей на сегодняшний день для мирового развития и международных отношений.
Страхи и «опасения мудрецов» породили разные предсказания того, сумеет ли Китай преодолеть последствия пандемии и вернуться на траекторию роста. Пессимисты полагают, что рецессия мировой экономики может «закрыть «мировую фабрику» Китай» и предрекают нулевые либо даже отрицательные темпы прироста ВВП в этом году. Их оппоненты парируют тем, что Китай уже давно не столько «фабрика» для мира, сколько «черная дыра» платежеспособного спроса, и это позволит, опираясь на масштабные стимулирующие меры, вывести рост экономики на уровень 5,5-6%.
Конечно, в ближайшие месяцы вызванная пандемией и глобальным экономическим торможением неопределенность остается и продолжит оставаться характерной и для Китая. Китайскому экономическому потенциалу и управленческому навыку руководителей предстоит пройти жесткое испытание на прочность. И нельзя исключать появления новых «черных лебедей» в китайской экономике.
Однако взвешивая те возможности, которыми располагает сегодня Китай, и находящиеся в его руках стратегические и управленческие ресурсы, все же кажется более правильным занять позицию умеренного оптимиста, чем осторожного алармиста, страхующего себя от «излишне доброго» прогноза.
Нет комментариев