318

used images: North Korea - Reunification monument in Pyongyang, a symbol of reunification of the Korean peninsula
(by Roman Harak, www.flickr.com/photos/roman-harak/), Yoon Seok-youl, Kim Jong Un (Internet)

© Давыдов О.В., 05.09.2022

На днях на южной части Корейского полуострова завершились американо-южнокорейские совместные военные учения “Ulchi Freedom Shield”, целью которых названо сдерживание угроз со стороны Северной Кореи. Отрабатывались действия союзников, связанные с отражением гипотетического нападения противника и переходом к контрнаступательным операциям. Мероприятия такой нацеленности и масштаба проводятся в стране впервые со времени ракетно-ядерного кризиса, разразившегося на полуострове в 2017 году.

В данный момент представители разведсообщества США и РК также прогнозируют высокую вероятность проведения Пхеньяном нового ядерного испытания, полагая, что подготовка к нему в принципе завершена и затрудняется лишь последствиями сезонных проливных дождей, захвативших территории, где находится известный полигон Пхунгери. Эта тема вновь была поднята в ходе трехсторонней встречи в Гонолулу (США, РК, Япония) на уровне старших должностных лиц по вопросам безопасности. Там, в частности, обсуждались варианты реагирования на случай подобной провокации.

Следует сказать, что президент Юн Сок Ёль заметно ужесточил подход к КНДР по сравнению с позицией своего предшественника, который был сторонником развития мирного процесса и допускал возможность уступок Пхеньяну, чтобы подтолкнуть его к отказу от ядерного оружия. Новая администрация намеревается добиваться тех же целей, но уже за счет применения более действенного инструментария: военного сдерживания и оказания максимального политического давления.

Вместе с тем, идеи налаживания межкорейского диалога властями РК не отвергаются, и более того, в последнее время получили новое развитие. В середине августа, в публичном выступлении по случаю Дня Освобождения Кореи, Юн Сок Ёль выступил с предложениями об оказании масштабной экономической помощи КНДР в случае ее денуклеаризации. Этот пакет мог бы включать содействие развитию энергетики, транспортной инфраструктуры, аэропортов, морских портов, помощь в улучшении здравоохранения, повышении продуктивности сельского хозяйства, организацию потоков международных инвестиций в экономику страны. Главное условие – прекращение развития Пхеньяном своих ядерных программ и реальный запуск процесса их необратимого демонтажа.

Ответ северокорейцев на эту инициативу был не просто негативным, но и обескураживающим. В официальном заявлении, с которым выступила доверенное лицо Ким Чен Ына, его сестра, занимающая высокую должность в партийном аппарате, отмечалось, что руководству КНДР Юн Сок Ёль «неприятен» и с ним «не хотят иметь дело». Что касается существа вопроса, то Пхеньян, по ее словам, не намерен разменивать свой военный ядерный потенциал, «символ величия государства», на экономическую помощь. С учетом этого противостояния было предложено, чтобы власти Севера и Юга «жили, не замечая друг друга, и не рассчитывали на взаимное общение».

Отказ от диалога, высказанный в предельно резкой и даже оскорбительной манере, может свидетельствовать о смене ключевых приоритетов в стратегии Пхеньяна. Похоже, что власти страны готовы сбросить со стола старую «шахматную доску» в расчете начать новую политическую партию.

Напомним, что межкорейский диалог на высшем уровне развернулся в 2018 году в обстановке огромных ожиданий, существовавших в обоих корейских государствах. В тот период Ким Чен Ын признавался, что темпы сближения и насыщенность контактов между сторонами превзошли все ожидания. Однако позднее надежды обернулись острым разочарованием, поскольку, несмотря на многочисленные договоренности, реальных сдвигов в отношениях добиться не удалось. Вскоре после проведения серии саммитов выяснилось, что развитие взаимного торгово-экономического сотрудничества и предоставление согласованной с Мун Чжэ Ином крупномасштабной помощи невозможно без снятия международных санкций в отношении КНДР. В свою очередь, обязательным условием ослабления санкционного пресса должна была стать полная, необратимая и верифицируемая денуклеаризация, против чего Пхеньян категорически и последовательно возражал. Всё это создавало ситуацию замкнутого круга.

Отношение в Северной Корее к предыдущей южнокорейской администрации было двойственным. С одной стороны, там считали, что Мун Чжэ Ин не смог выполнить обещаний, поставив свою политику в зависимость от линии США, но с другой – ценили его за дружелюбие и стремление «навести мосты» в двусторонних отношениях. Поэтому в канун его ухода с президентского поста между двумя лидерами состоялся обмен теплыми письмами в знак взаимной признательности за проделанную совместную работу. Немногие тогда догадывались, что это символическое протокольное действие подводит черту под периодом диалога и контактов.

В отличие от Мун Чжэ Ина нынешний глава РК рассматривается Пхеньяном скорее как противник. Но дело даже не в этом. По оценкам руководства Северной Кореи, межкорейский диалог теряет смысл, поскольку получение экономических и иных конкретных выгод от него становится невозможным в условиях сохранения ядерного статуса страны. Соответственно, на смену этапу коммуникаций приходит фаза глубокой закрытости и самоизоляции страны, содержанием которой становится борьба за выживание перед лицом «враждебного окружения». Высказанная Ким Чен Ыном еще в прошлом году мысль о том, что стране нужно приспосабливаться к длительному периоду существования в условиях жестких внешних санкций, в настоящее время приобретает черты долгосрочного стратегического курса.

Как это ни парадоксально звучит, но глобальная пандемия COVID-19 в известном смысле стала для властей КНДР подспорьем, нежели несчастьем, поскольку создала формальный предлог для того, чтобы еще в начале 2020 года плотно захлопнуть все двери во внешний мир. Информация о распространении заболевания в стране до сих пор достаточно туманна и, по всей видимости, является предметом манипуляций со стороны властей. Хотя в августе этого года Пхеньян после вспышки «лихорадки», начавшейся в мае, объявил о полной победе над вирусом, но границы страны так и не были открыты. Согласно официальным разъяснениям, это связано с тем, что сохраняется опасность проникновения извне новых опасных инфекционных болезней.

В этой ситуации наиболее злободневным остается вопрос о том, как избежать коллапса и обеспечить поддержание «на плаву» неэффективной северокорейской экономики в условиях обвала всех внешнеэкономических связей. Частично эта задача решается за счет возросшей активности хакеров из КНДР в кибернетическом пространстве с целью получения незаконных денежных выгод за рубежом. По некоторым оценкам, только за период с 2017 по 2020 годы северокорейцам удалось похитить криптовалюты из банковских структур других государств на сумму порядка 1,75 млрд долл., и с тех пор возможности киберпреступников только возросли. Никакой управы на них нет, поскольку Пхеньян полностью отключен от мировой торговли и международного дипломатического взаимодействия.

По мнению южнокорейских экспертов, кибернетические атаки со стороны северокорейцев сегодня превращаются в одну из недооцененных новых угроз. И дело здесь не только в хищениях банковских средств. Полагают, что теперь уже Пхеньяну не так обязательно проводить затратные и требующие больших усилий военные мероприятия вроде ракетных пусков и ядерных испытаний для оказания давления на своего соседа. Фактическая способность северокорейских хакеров, действующих под эгидой государства, проникать в компьютерные сети на транспорте, в сфере энергетики, включая АЭС, потенциально может вызвать серьезные сбои в их работе, чреватые дезорганизацией всей экономической и общественной жизни Южной Кореи.

Пробивающие себе дорогу новые реалии в дальнейшем способны привести к переформатированию всего привычного уклада взаимоотношений на Корейском полуострове и вокруг него. В складывающейся ситуации перспективы возобновления переговорных процессов выглядят не слишком обнадеживающе. Северная Корея в обозримом будущем останется страной, располагающей некоторым (но достоверно не установленным) ядерным потенциалом, ради сохранения которого она готова уйти в глубокую внешнюю изоляцию. Вместе с тем, усугубляющаяся узость ресурсной базы Пхеньяна едва ли позволит ему неограниченно нагнетать напряженность путем продолжения опасных военных демонстраций, вроде пусков баллистических ракет и проведения ядерных испытаний. Вместо этого северокорейцы, по-видимому, будут стремиться работать в целях обеспечения социально-экономической стабильности режима и наряду с этим – в интересах обретения дополнительных «технологических» рычагов давления на Сеул.

Внешне ситуация на Корейском полуострове будет, по всей вероятности, носить вялотекущий характер – без диалога, с сохранением взаимной настороженности и даже враждебности, но и без срывов в острую неконтролируемую конфронтацию.