120

used image: Japanese Parliament (Chamber of the House of Representatives) // Internet

© Швыдко В.Г., 05.11.2024

Выборы в нижнюю палату японского парламента, состоявшиеся 27 октября, принесли довольно неожиданный результат. Либерально-демократическая партия – главная политическая партия японского истеблишмента, на протяжении последних десятилетий почти неизменно контролировавшая обе палаты законодательного органа и формировавшая правительство, по итогам прошедшего голосования утратила большинство в палате представителей, хотя и сохранила статус крупнейшей парламентской партии. Это означает, что партийное руководство, и в первую очередь его новый лидер Сигэру Исиба, возглавивший ЛДП и кабинет министров по итогам сентябрьских выборов председателя партии, не выполнили ставившуюся ими задачу-минимум. Более того, инициация этих выборов С. Исибой до истечения срока полномочий прежнего состава депутатов в расчете на позитивные ожидания избирателей после смены председателя ЛДП оказалась ошибкой. Итоги голосования не подтвердили его надежду на то, что уход с политической авансцены прежнего лидера – Фумио Кисиды, утратившего значительную часть своей политической харизмы и популярности, создаст у части населения впечатление коренного изменения способности ЛДП внутренне оздоровиться и предложить более действенные решения актуальных проблем. Кроме того, оказалось, что отсутствие у лидера яркого публичного образа, создаваемого активной работой с медиа, а не только с партийной верхушкой, существенно влияет на электоральные предпочтения японского рядового избирателя. И хотя сегодня речь о немедленной отставке С. Исибы не идёт, его авторитет внутри партии и, соответственно, способность формировать коалиции в поддержку непопулярных или неочевидных конкретных политических решений очевидно снизились. Одновременно новому лидеру ЛДП в большей степени, чем раньше, придется искать компромиссы и соглашения с другими парламентскими партиями, чтобы обеспечить прохождение через парламент желаемых решений по кадровым назначениям и политическим вопросам.

Вместе с тем прошедшие выборы, равно как и первые политические телодвижения после оглашения их результатов, показывают либо подтверждают ряд черт, присущих сегодняшней политической жизни Японии, редко отмечаемых обозревателями. Не лежащие на поверхности и не всегда заметные внешнему взгляду, эти черты, однако, должны учитываться при оценке возможных последствий существенных событий, к которым, несомненно, относятся итоги состоявшегося общенационального голосования.

Во-первых, японская политическая система была и остается относительно устойчивой. Фильтры и ограничения, призванные предотвратить вмешательство в деятельность государственных институтов, к которым относится и парламент, несистемных и радикальных сил по-прежнему работают. Потеря ЛДП большинства в нижней палате парламента оборачивается приобретениями для системной оппозиции, не выходящей за пределы политического и экономического мейнстрима, но не для радикальных популистов или идеологических «внесистемщиков». Возможное изменение состава правящей коалиции не изменит ориентации правительства на следование курсу, определяемому коллективным сознанием привилегированного класса, которое, при всех различиях в нюансах, ориентировано на сохранение внутриполитического и социального статус-кво и закрепление международного профиля и статуса Японии как азиатского лидера «коллективного Запада».

Во-вторых, колебания общественных настроений ограничены коридором вышеназванного коллективного сознания и не приобретают разрушительного для существующей политической системы характера. Мейнстримные СМИ и интернет-платформы сохраняют достаточное влияние на общественное поведение, чтобы предотвратить всплески влияния популистских политиков или лидеров квазирелигиозных сект, а политическая конкуренция между системными силами не выходит за рамки идеологических нюансов или различий в акцентах практической политики. Тем самым обеспечивается принципиальная преемственность политики сменяющих друг друга кабинетов министров, что придает системе устойчивость, а внешним контрагентам Японии – возможность выстраивать с ней долгосрочные стратегии отношений.

В-третьих, в электоральном поведении больших групп населения по-прежнему ведущую роль играет лояльность определенным политическим структурам (партиям, организациям, группам). Вместе с тем заметное, и притом растущее место сегодня принадлежит эмоциональной реакции на текущие события в рамках политической повестки, оказывающиеся в фокусе СМИ, такие как скандалы с поведением отдельных политиков и членов парламентских фракций, невнимание к неудобствам и проблемам рядового избирателя, связанным с политическими инициативами правительства или пробуксовками бюрократической машины. В частности, в ходе нынешних выборов с очевидностью «сыграли» такие темы, как финансовая нечистоплотность многих видных фигур в ЛДП, недоработки и недоразумения в процессе цифровизации систем социального учета и обеспечения, недостаточная эффективность государственных служб при работе в условиях чрезвычайных ситуаций, и др. По общему мнению, названные моменты текущей политической повестки сыграли гораздо большую роль, нежели изменения в идеологических предпочтениях или мировоззренческие соображения.

В-четвертых, выборы показали, что в условиях распространения интернет-коммуникации и социальных сетей при снижающейся роли традиционных форм профессиональной и территориальной самоорганизации в Японии, как и в других странах, растет значение личной харизмы политиков, претендующих на выражение индивидуальных интересов и вкусов избирателей. Для фигуры, претендующей на роль успешного лидера, становится важным не только заручиться поддержкой теневых влиятельных лиц («кингмэйкеров»), но и выстроить эффективную пиар-стратегию, нацеленную на малоорганизованную широкую электоральную аудиторию, чья реакция носит во-многом спонтанный эмоциональный характер. Невнимание к этим аспектам, как выясняется, уже сейчас и тем более в будущем влечет за собой электоральные потери и неудачи.

И, наконец, становится очевидным, что фундаментальные изменения в политике японского государства возможны только в случае серьезных долгосрочных сдвигов в сознании политического класса, но не в результате реализации отдельными его игроками даже самых сложных и «продвинутых» электоральных приемов и стратегий.