3010

© 07.12.2015, Рогожина Н.Г.

Глобальный климатический саммит в Париже вошел в фазу подготовки итогового документа. Закончится ли встреча 11 декабря принятием нового соглашения, зависит от того, насколько в нем будут согласованы позиции более 180 заинтересованных сторон. О том, что переговорный процесс будет нелегким, можно было судить уже по выступлениям глав государств в день открытия саммита 30 ноября. Конечно, не все страны одинаково политически равновесны, ключевая роль по-прежнему отводится четырем главным эмиттерам парниковых газов – Китаю, США, Евросоюзу и Индии.

Как и следовало ожидать, страны Евросоюза, несмотря на имеющиеся между ними определенные разногласия, выступили единым фронтом и взяли на себя весьма амбициозные обязательства по сокращению на 40% выбросов парниковых газов к 2030 г. по сравнению с 1990 г.   Выполнение этого политического решения подкреплено юридически и экономически, что ставит страны  Евросоюза  в достаточно выгодное положение по сравнению с другими участниками переговорного процесса. Их цель четко определена – добиться принятия нового соглашения, имеющего юридически обязывающий характер.

Однако в решении этого вопроса они, вряд ли, могут рассчитывать на поддержку США, о чем предупреждал еще накануне саммита государственный секретарь Дж. Керри, имея ввиду сложность прохождения документа подобного формата в Сенате и Конгрессе. В своем выступлении в Париже Б. Обама лишь подтвердил заявленное ранее решение сократить выбросы парниковых газов на 26-28% к 2025 году.  Это, безусловно, сыграло позитивную роль в переговорном процессе с активным привлечением к его участию развивающихся стран, для которых пятнадцатилетнее бездействие США служило оправданием для их собственного затягивания с решением климатической проблемы.  Тем не менее, США вынуждены искать компромисс между заявлением на политическое лидерство в борьбе с изменением климата и его практической реализацией при наличии оппозиции планам Б. Обамы среди законодателей. Осознавая невозможность принятия соглашения, имеющего юридически обязывающий характер, США в то же время готовы выступить в поддержку тех его положений, которые касаются механизма пересмотра и уточнения странами своих обязательств каждые пять лет, а также новых правил их отчетности о действиях по борьбе с изменением климата. Поэтому на прошлой неделе министр иностранных дел Франции Лоран Фабиус выдвинул предположение о возможности нахождения компромисса путем разделения соглашения на две части: не имеющие обязательную силу цели и юридически закрепленные за странами обязательства по предоставлению отчетности о своих действиях.

Однако положение проекта договора о пересмотре и уточнении странами своих обязательств каждые пять лет вызывает неоднозначную реакцию ряда развивающихся стран – Латинской Америки, Ближнего Востока, Китая и Индии. Эти страны по-прежнему ратуют за сохранение различий между ними и развитыми странами в подходе к решению проблемы  участия в сокращении выбросов парниковых газов, детерминированного получением финансовых и технических ресурсов от развитого мира. Эта позиция была четко обозначена в выступлении премьер-министра Индии Н. Моди «Принцип общей, но дифференцированной ответственности должен лежать в основе соглашения, поскольку все остальное не годится с моральной точки зрения». Свое несогласие с подобным подходом выразили США, оценившие его неприемлемым для периода после 2020 года, на которое и ориентировано новое соглашение.

 Позицию Индии разделяет и Китая, который  не  только указал на то, что борьба с изменением климата не должна идти вразрез с решением насущных для развивающихся стран задач по преодолению бедности и повышению благосостояния населения, но и обвинил США, Германию и Великобританию в стремлении переложить всю ответственность на развивающиеся страны.

В подобных заявлениях китайской стороны есть своя политическая логика, продиктованная стремлением сохранить свои лидирующие позиции в переговорном блоке развивающихся стран «Группа 77 плюс Китай».  Это никак не противоречит выдвинутым обязательствам остановить рост выбросов двуокиси углерода к 2030 году или ранее и увеличить долю возобновляемых источников энергии в структуре энергопотребления до 20%, а также готовности проголосовать за принятие нового соглашения по климату, имеющего обязательную силу для всех стран мира. В этой климатической дипломатии Китая усматриваются три составляющие – геополитическая, экономическая и политическая – подтвердить свои лидирующие позиции в мире, взяв на себя ответственность перед мировым сообществом, придать импульс экономическому развитию и избежать обострения социальных проблем, связанных с ростом загрязнения окружающей среды.

Однако в риторике своих выступлений на саммите Китай уступает Индии, которая заняла самую жесткую позицию в вопросе сохранения принципа «общей, но дифференцированной ответственности» стран в борьбе с изменением климата. Планируя повысить углеводородную интенсивность (в расчете на единицу ВНП) на 33-35% к 2030 г., прежде всего за счет декарбонизации электроэнергетического сектора и увеличения доли возобновляемых источников энергии в структуре энергопотребления, Индия, прежде всего,  исходит не столько из принципа экологической, сколько экономической целесообразности, учитывая комплекс стоящих перед страной экономических и социальных задач.  И в силу этих причин вполне логичным выглядит стремление Н. Моди противодействовать усиливающемуся давлению со стороны развитых стран путем акцентирования вопроса об их «исторической ответственности» в изменении климата, что предполагает закрепление за ними в соглашении более жестких обязательств по сокращению объемов выбросов парниковых газов и предоставлению помощи развивающимся странам. Подобными политическими демаршами Индия стремится добиться и другой цели – повысить свой авторитет в развивающемся мире, что, в свою очередь, диктует и необходимость признания важности участия всех стран в борьбе с изменением климата.

Реагируя на крайне чувствительную для развивающихся стран тему финансирования, развитые страны уже в начале встречи заявили о своей готовности реализовать принятые на себя еще в 2009 г. на саммите в Копенгагене обязательства по выделению бедным странам 100 млрд. долл. в год к 2020 году. Согласно докладу ОЭСР и Института мировых ресурсов, возможности для этого существуют как в рамках донорской помощи со стороны государств и крупных финансовых институтов,  так и вложений частных компаний. Однако,  подобные заверения выглядят неубедительными для развивающиеся стран. Они опасаются того, что финансирование их программ борьбы с изменением климата, которое, согласно докладу ОЭСР, будет осуществляться не только в  форме грантов, но и займов, поступит из средств, выделяемых на развитие. В их понимании  помощь заменится на инвестиции. К тому же они хотят получить финансовые гарантии и на период после 2020 года с закреплением соответствующих обязательств за развитыми странами, которые, в свою очередь, пока не готовы к этому, не имея согласованного мнения относительно того, на кого ляжет основное бремя затрат.

А то, что США, Канада и Европейские страны уже на саммите заявили о своем решении выделить бедным странам, наиболее уязвимым к последствиям изменения климата, 250 млн. долл., трактуется некоторыми из них как предоставление им «компенсации» за понесенные убытки в результате действий развитых стран. Па Усман Джаржу, министр экологии Гамбии, выступая от лица наименее развитых развивающихся стран, заявил, что если принцип «потери и ущерб», не будет зафиксирован в соглашении, то его принятие станет невозможным. Это – красная линия».

Однако подобного рода формулировка вызывает резкие возражения со стороны европейских стран, заявляющих о том, что не подпишут те пункты соглашения, в которых говорится о компенсации. Аналогичной позиции придерживаются и США. В свою очередь многие развивающиеся страны активно сопротивляются предложению США и Евросоюза внести в соглашение положение, гласящее, что помимо развитых индустриальных стран «финансовая помощь бедным странам должна оказываться всеми государствами, которые способны на это». А это означает, что бремя финансовых затрат в будущем может лечь и на плечи стран с бурно развивающейся экономикой.

Проблема финансирования остается на сегодня самой сложной в переговорном процессе, который может увязнуть, как это случилось в Копенгагене, в бесконечном уточнении деталей проекта соглашения, что скажется и на конкретных результатах саммита.

Возможно ли сегодня прогнозировать достижение компромисса между развитыми и развивающимися странами? По моему мнению, да, хотя и создается впечатление, что в политической позиции развивающихся стран мало что изменилось с 1992 года, когда была принята Конвенция по борьбе с изменением климата. Та же риторика выступлений, те же требования к развитым странам, те же национальные приоритеты и нежелание брать на себя лишний груз ответственности. И тем не менее ситуация кардинальным образом изменилась. Не только потому, что впервые за двадцать лет развивающиеся страны представители свои предполагаемые обязательства по снижению выбросов парниковых газов. Важно то, что их согласие на эти меры, прежде всего со стороны Китая и Индии, продиктовано не столько моральными, сколько экономическими соображениями – осознанием преимуществ низкоуглеродного развития, что в свою очередь обеспечивает сближение их интересов с развитыми странами на политической арене.