260

North Korea – Pyongyang, Arirang (Mass Games) by (stephan) // www.flickr.com/photos/fljckr/

© 11.06.2020, Давыдов О.В.

В течение буквально нескольких дней отношения между КНДР и Республикой Корея, в которых царила спокойная, хоть и несколько прохладная атмосфера, резко обострились. Неожиданно для всех о своих серьезных претензиях к соседу заявила северокорейская сторона.

Недовольство Пхеньяна было вызвано, прежде всего, запуском из приграничных районов Юга через 38 параллель воздушных шаров с листовками критического содержания по отношению к режиму в КНДР. В принципе подобные акции на регулярной основе проводятся консервативными группировками и организациями перебежчиков с Севера, которые таким образом выражают протест против политических порядков в КНДР. До последнего времени всё это «сходило с рук», однако на этот раз реакция была беспрецедентно жесткой якобы потому, что нападки были предприняты уже персонально в адрес «высшего руководства страны».

В серии заявлений, с которыми выступили высокопоставленные представители КНДР, случившееся было расценено как «фактическое объявление войны». При этом вся ответственность за действия гражданских активистов возлагается на правительство Южной Кореи, которое, мол, сознательно не воспрепятствовало «политически мотивированной провокации». Незамедлительно было объявлено об осуществлении ответных шагов.

Так, в качестве меры первого этапа объявлено о перекрытии всех существующих каналов связи между Севером и Югом. Как известно, по итогам состоявшихся в 2018 году межкорейских саммитов стороны договорились об установлении диверсифицированной системы коммуникаций. Она, в частности, включала горячую линию связи между штаб-квартирой Трудовой партии Кореи и Администрацией Президента РК, а также каналы, которые обеспечивали ежедневные контакты между военными командованиями двух стран.

Однако на этом в Пхеньяне, судя по всему, останавливаться не намерены. На состоявшемся на днях заседании руководителей ведомств, курирующих сферу межкорейских отношений, отмечалось, что в дальнейшем речь может идти о закрытии совместной миссии связи в г. Кэсоне, сносе находящихся на Севере объектов недвижимости, принадлежащих южнокорейскому бизнесу, выходе КНДР из двустороннего военного соглашения. Также было заявлено, что северокорейская сторона в настоящее время не видит смысла в продолжении диалога и каких-либо встреч и контактов, и более того, впредь намерена относиться к Сеулу как к своему «врагу».

Официальные власти РК пока пребывают в состоянии крайней растерянности. Министр по делам объединения выступил с кратким заявлением, в котором подчеркнул заинтересованность в укреплении мира и доверия на Корейском полуострове, а также сохранении всех ранее достигнутых межкорейских договоренностей и каналов связи. По его словам, правительство немедленно займется проработкой вопросов, связанных с принятием законодательства, запрещающего акции наподобие засылки пропагандистских материалов на Север.

Вместе с тем, местные комментаторы обращают внимание на то, что сделать это будет не так просто. История не нова. Действительно в ходе встречи в апреле 2018 года Мун Чжэ Ин и Ким Чен Ын договорились о прекращении на взаимной основе всех враждебных действий в приграничной полосе, включая вещание через громкоговорители и заброску листовок с воздушными шарами. Тем не менее, в правовом и административном отношении правительство РК оказалось не в состоянии воспрепятствовать деятельности общественных организаций, выступающих против КНДР. Проблема в том, что судебные инстанции Южной Кореи неизменно выносили решения в пользу протестантов на том основании, что любые попытки ограничить их активность будут противоречить конституции, в которой закреплены права граждан «на свободу слова и самовыражения».

Полагают, что в настоящее время, когда правящая Демократическая партия располагает большинством в Национальном собрании после состоявшихся в апреле этого года выборов в парламент, Администрация в принципе способна «продавить» закон, запрещающий подобную деятельность гражданских активистов. Однако согласно всем прогнозам, в этом случае в законодательном органе и в стране в целом могут вспыхнуть серьезные политические и идеологические баталии, способные осложнить внутреннюю ситуацию и подорвать доверие к правительству.

Как бы то ни было, сейчас межкорейские отношения, после непродолжительного периода оттепели, похоже, возвращаются к той «точке замерзания», на которой они находились два с половиной - три года назад. Такое в минувшие десятилетия случалось неоднократно.

Не возникает однако сомнений в том, что тема листовок стала лишь предлогом, которым воспользовался Пхеньян, чтобы высказать накопившуюся у него неудовлетворенность состоянием дел в отношениях с южным соседом. Уместно напомнить, что диалог, который успешно стартовал после трех встреч на высшем уровне, основательно забуксовал еще в начале прошлого года в результате срыва американо-северокорейских переговоров по денуклеаризации. Соответственно, расчеты Пхеньяна на масштабное и всестороннее взаимодействие с РК, которое поначалу сулило серьезные финансовые дивиденды и вселяло надежды на возможность подъема экономики страны, не оправдались, поскольку этому по-прежнему препятствовали обширные международные санкции. Так, в частности, остались нереализованными многие согласованные на уровне глав двух государств проекты сотрудничества в таких областях, как инвестиции в создание технопарков и совместных экономических зон, а также туризм и участие Южной Кореи в реконструкции автомобильного и железнодорожного сообщения на Севере.

Естественно возникает вопрос: пусть даже ожидаемый «прорыв» в межкорейских отношениях по вполне объективным причинам и не состоялся, однако, зачем Северу понадобилось вести дело к полному обрушению этих отношений и формированию образа врага в лице Южной Кореи? Это тем более странно, что находящаяся у власти в Сеуле леволиберальная Администрация настроена вполне дружественно по отношению к КНДР и готова к развитию связей и контактов в тех областях, которые не подпадают под действие ооновских рестрикций.

Объяснений может быть несколько. Во-первых, есть основания полагать, что руководство КНДР сейчас начинает испытывать определенное беспокойство по поводу перспектив развития внутренней ситуации в стране. Международные санкции в сочетании с влиянием пандемии COVID-19 создают двойную угрозу для экономики страны, приводя к сокращению, как доходов населения, так и валютных поступлений в бюджет, что чревато нежелательными социальными последствиями. Об ухудшении продовольственной ситуации на Севере свидетельствуют в настоящее время представители ВПП и других организаций системы ООН, занятых поставками туда гуманитарной помощи. На этом фоне разворачивающаяся сейчас в КНДР по инициативе государства общенациональная кампания против Южной Кореи представляет собой апробированный в этой стране способ купирования внутренних проблем и мобилизации общества для борьбы с внешними вызовами.

Во-вторых, в Пхеньяне явно раздражены тем, что северокорейская тема в последние месяцы была практически полностью вытеснена на периферию международного внимания ввиду остановки диалога между КНДР и США, а также по причине появления многих более жгучих проблем. Тот факт, что вопрос о северокорейской ракетно-ядерной программе фактически выпал из актуальной политической повестки США, Китая и других мировых держав, воспринимается руководством КНДР как неудача, ведущая к девальвации главной переговорной карты.

В этих условиях уместно предположить, что в Пхеньяне сочли необходимым напомнить о себе, начав с обострения межкорейских отношений, что может стать прологом к новому конфронтационному циклу и таким последующим шагам, как обещанная еще в начале года, но так и не состоявшаяся демонстрация «нового стратегического оружия». Многие наблюдатели в Сеуле считают возможность разворота событий на полуострове по конфликтному сценарию вполне реальной, полагая, что северокорейцы сейчас вплотную подошли к тому, чтобы перевести свои вербальные угрозы в русло конкретных военных авантюр.