373

used image: Resultats du second tour des elections legislatives de 2024 selon les estimations-de l'institut Elabe //Internet

© Кудрявцев А.К., Преображенская А.А., Тимофеев П.П., 15.07.2024

Внеочередные выборы 2024 г. в нижнюю палату парламента Франции – Национальное собрание, можно назвать эпохальными в истории Пятой республики. Прошедшие 30 июня и 7 июля, они дали картину серьёзного раскола страны на три полюса. Если ранее президент либо обладал абсолютным (не менее 289 из 577 депутатов от своей партии) или относительным большинством в парламенте, либо «сосуществовал» с враждебным ему абсолютным большинством, то нынешняя конфигурация становится серьёзным испытанием на прочность президентско-парламентской системы, заложенной генералом де Голлем. Речь идёт и о новом вызове для Э. Макрона, имевшего на своем первом президентском сроке (2017–2022) абсолютное большинство в 308 депутатов, а после переизбрания в 2022 г. – лишь относительное большинство в 250 мандатов.

В выборах приняли участие полтора десятка партий, но основная борьба шла между пропрезидентской центристской коалицией «Вместе» (макронистская партия «Возрождение» с примкнувшими к ней союзниками – «Демократическое движение» Ф. Байру, «Горизонты» Э. Филиппа и др.); крайне правой партией «Национальное объединение» (НО) М. Ле Пен и левыми силами, объединившимися в коалицию «Новый народный фронт» (ННФ) (партия Ж.-Л. Меланшона «Непокорённая Франция», социалисты, «зелёные», коммунисты и др.). Из прочих сил следует выделить правоцентристскую партию «Республиканцев», еще в 2012 г. бывшую у власти, а ныне борющуюся за спасение в виде фракции.

Роковое решение

Спусковым крючком событий, неожиданно изменивших политический ландшафт страны, стало не менее неожиданное решение президента Макрона распустить Национальное собрание вечером 9 июня – сразу после крупного поражения макронистов на выборах в Европарламент. Демарш вызвал острую дискуссию в политических кругах. Далеко не все нашли его адекватным сложившейся в стране ситуации. Большинство в штыки восприняло это «скороспелое» и «плохо продуманное» решение, а кто-то из депутатов-макронистов, предвидя поражение на предстоящих выборах, даже сравнил Макрона с Нероном, который поджёг Рим – столицу своей империи.

С начала второго и последнего президентского мандата (2022–2027) перед Макроном наряду с проведением в жизнь своего курса стояли две оперативно-тактические задачи. Первая – вернуть утраченное по итогам парламентских выборов 2022 г. абсолютное большинство в Национальном собрании, отсутствие которого связывало ему руки и мешало осуществлять реформы. Вторая – не допустить победы набирающих вес крайне правых политических сил на президентских выборах 2027 г. В течение нескольких месяцев при президенте скрыто от глаз общественности работала группа экспертов, оценивающая возможность применения политического «атомного оружия» – роспуск парламента, которым в силу ст. 12 Конституции, располагает президент республики. Расчёт состоял в том, чтобы сначала выдвинуть на пост премьер-министра молодого политика Г. Атталя, затем, опираясь на его популярность, победить на выборах в Европарламент, после чего роспуск Национального собрания и внеочередные выборы обеспечили бы Макрону новое комфортное парламентское большинство.

Почему же Макрон всё-таки распустил парламент, несмотря на обозначившееся неблагоприятное соотношение политических сил? Часть обозревателей склонна давать этому, по их мнению иррациональному решению чисто психологическое объяснение: так поступил честолюбивый человек, не умеющий проигрывать и принимать поражение – Парис, разбивший зеркало. Отметим, что приверженцы этого объяснения событий игнорируют важнейший, неизбежно вытекающий из их логики вопрос, связанный с тем, что президент Франции является главнокомандующим вооружёнными силами. Как влияет на эффективность сдерживания тот факт, что доступ к ядерной кнопке имеет человек с якобы невысокой стрессоустойчивостью, кроме безграничного расширения «стратегической двусмысленности» – так ныне в Париже почему-то именуют «стратегическую неопределённость»? А поскольку утверждается, что французская политика ядерного сдерживания обладает еще и европейским измерением, точно такой же вопрос невольно может встать и перед союзниками, на которых оно предположительно распространяется.

Между тем решение провести досрочные выборы могло иметь и вполне рациональную логику. Согласно ей, если макронисты проигнорируют тревожный сигнал европейских выборов – победу с разгромным счётом крайне правых, то НО продолжит и дальше наращивать политические мускулы и в 2027 г. сможет въехать в Елисейский дворец на белом коне. Поэтому внеочередные выборы, утверждал Макрон, должны «внести ясность» в расстановку политических сил. Решению задачи № 1 должно способствовать и то, что в отличие от европейских на парламентских выборах протестное голосование отходит на второй план. Кроме того, раздрай в левом лагере и слабости «Республиканцев» позволяют вновь представить макронистов как единственный мол, о который разбивается праворадикальная волна, как это дважды случалось в 2017 и 2022 гг. Не последнюю роль сыграли расчёты на то, что французы по-прежнему привержены установкам на социальное рыночное хозяйство, активное участие в Евросоюзе и НАТО, продолжающих обеспечивать безопасность и развитие страны.

Если бы эти расчёты не сработали, а лепеновцы победили на внеочередных выборах, запустив сосуществование крайне правого премьера с президентом-центристом, то на первый план выдвинулась бы задача № 2. Лепеновцы не готовы осуществлять исполнительную власть на национальном уровне, – полагали в окружении Макрона. Не случайно в его среде ходила шутка, что передать представителю НО ключ от Матиньонского дворца – резиденции премьер-министра – всё равно что передать ключи от грузовика обладателю прав на вождение легковым автомобилем. Получив в наследство клубок стоящих перед страной сложных структурных проблем, прежде всего – серьёзно расстроенные правительственные финансы, радикалы быстро дискредитируют себя и уполовинят свои шансы на победу в президентской гонке 2027 г.

Поле перед битвой

Политические баталии во Франции традиционно проходили в парадигме противостояния двух блоков – левых и правых сил. Ключевую роль в биполяризации политической жизни Пятой республики играет мажоритарная избирательная система в два тура с необходимым для прохождения во второй тур барьером 12,5% голосов от списочного состава избирателей. Обычно она приводила к тому, что во втором туре оставались два кандидата – от правительственного большинства и от оппозиции. Но после 2017 г. в результате фрагментации общества и множественных расколов система постепенно переформатировалась из двухполюсной в трёхцентричную. Два традиционных столпа республики – «Республиканцы» и социалисты – уступили центр макронистам, а на крайних флангах набрали популярность движения правых (Ле Пен) и левых (Меланшон) популистов.

По итогам парламентских выборов 2022 г. Национальное собрание оказалось расколото на три блока: пропрезидентские группировки (250 депутатов), крайне правое НО во главе с Ле Пен (89) и левая коалиция NUPES (Новый народный социальный и экологический союз) – 151, в которую вошли крайне левая «Непокорённая Франция» Меланшона (75 депутатов), социалисты (31), экологисты-«зелёные» (23) и коммунисты (22). В противостоянии с первыми и со вторыми макронистам пришлось опираться на поддержу 62 депутатов «Республиканцев», которые, в свою очередь, не упускали случая подчеркнуть свою фронду курсу Макрона^[1]. Из-за отсутствия у пропрезидентских сил абсолютного большинства премьер Э. Борн за полтора года работы 23 раза использовала ст. 49.3 Конституции, позволяющую принимать законопроекты без голосования путём постановки вопроса о доверии к кабинету.

Весомое присутствие в парламенте антисистемной оппозиции осложняло законотворческий процесс и подпитывало социальную нестабильность. Причем если Ле Пен, поставив целью вписать свою партию в политический истеблишмент, проводила вполне соответствующую нормам парламентской этики линию, то основой стратегии Меланшона стало обострение политических разногласий с оппонентами и превращение дискуссий в парламенте в балаган. В виду крайне радикальной позиции «Непокорённых» по внутри- и внешнеполитическим вопросам левый блок фактически прекратил существование. На выборах в Европарламент 2024 г. левые силы выступили отдельными списками. Но едва Национальное собрание было распущено, левые партии срочно заключили новый избирательный союз, получивший название «Новый народный фронт» (ННФ). Среди правых подобных тенденций не наблюдалось. Едва глава «Республиканцев» Э. Сьотти публично принял предложение НО об избирательном союзе, это вызвало бурю возмущения среди большинства правоцентристов, которые решительно отказались последовать его примеру.

Диспозиция

Программы трёх ведущих сил с учетом предельно короткой избирательной кампании верстались на ходу – на основе установок, взятых из партийных документов 2022 г. Акцент ставился на значимые для рядового гражданина вопросы: личные доходы населения, страдающие из-за утраты Францией в последние полтора десятилетия былого хозяйственного динамизма, а в последнее время – рецидива инфляции; доступность и качество услуг системы образования и здравоохранения; регулирование иммиграции и обеспечение общественной безопасности. Широкий пласт проблем, определяющих будущее страны: от реиндустриализации до поддержания инновационного развития и др., по сути остался за бортом предвыборной дискуссии.

Партия Ле Пен предложила снизить НДС на товары первой необходимости, освободить от социальных взносов повышения зарплаты на 10%, а от подоходного налога – лиц в возрасте до 30 лет и т.д. В русле «дедемонизации» серьёзно были скорректированы взгляды НО на участие в Евросоюзе: от требований выйти из ЕС и еврозоны они перешли к предложению реформировать ЕС изнутри в духе «Европы отечеств». В СМИ развернулась массированная кампания с критикой экономической программы НО: её упрекали в перегрузке и без того напряжённого госбюджета, в стремительном разбухании правительственных долгов, что чревато финансовым кризисом. Чтобы снять нарастающую тревогу бизнеса, лепеновцы заявили, что их приоритетом является лишь снижение НДС на топливо с дополнительными затратами, которые оценивались партийными экспертами в 12, а министерством финансов – в 16 млрд евро. Решения о дальнейших налоговых послаблениях, как и снижение пенсионного возраста, партия решила отложить – как минимум до результатов всесторонней аудиторской проверки бюджетного сектора.

Центральная идея программы ННФ состоит в форсировании экономического роста за счет наращивания расходов. Ресурсы для этого должно предоставить масштабное перераспределение национального дохода от капитала (прибыли) к труду (личные доходы), а его главным инструментом призваны стать налоги. Их повышение затронет лишь наиболее состоятельные слои (не более 10% населения), но пополнит бюджетные поступления на 90 млрд евро. Предлагалось также повысить минимальную зарплату и жалование госслужащим. Разрыв с линией Макрона символизирует обещанная отмена трёх законов: о повышении возраста выхода на пенсию до 64 лет; о реформе страхования по безработице, ужесточившей условия предоставления пособий незанятым; об иммиграции. Снижение пенсионного возраста до 60 лет остается целью, оценить достижимость которой планируется в ходе консультаций социальных партнеров.

Планы левых, оцениваемые ими самими в 106 млрд евро, а независимыми экспертами в 250–287 млрд евро дополнительных расходов, также подверглись в СМИ жёсткой критике. Сомнения высказывались по поводу идей ННФ заморозить цены на предметы первой необходимости и ввести обязательную индексацию зарплаты. В прошлом при выходе из периода блокировки цен обычно наблюдалось ускорение инфляции. Индексация зарплат, из которой с трудом в 1980-е годы вывело страну как раз правительство социалистов, поддерживает инфляционную спираль. Звучали опасения, что увеличение минимальной зарплаты приведёт к снижению занятости. Но главный упрек экспертов в том, что левые поворачиваются спиной к экономике предложения. Накачивание спроса во французской экономике, глубоко вовлечённой в мировое хозяйство, быстро приведёт к разбуханию уже существующего внешнеторгового дефицита и вынудит власти переходить к жёсткой экономии, как уже не раз случалось в прошлом.

Пропрезидентские силы приняли весьма скромное участие в начавшемся ралли по поддержанию доходов населения. Облечённые властью, они не могли позволить себе оспорить строгое следование согласованной с Брюсселем траектории постепенного восстановления бюджетного равновесия. Стремясь завоевать симпатии избирателей, они подчёркивали твердую приверженность «золотому финансовому правилу» – не повышать налоговой нагрузки, и свои успехи в снижении уровня безработицы (7,5% в 2023 г. после 9% в 2017 г.).

В миграционной сфере НО и ННФ представили диаметрально противоположные программы. Левые ратуют за политику открытости страны для мигрантов, предлагая отменить рестриктивный закон об убежище и миграции, принятый в 2024 г., облегчить доступ к визам, сохранить медицинскую помощь приезжим в полном объёме и увеличить размер разнообразных социальных выплат для всех. Крайне правые, наоборот, предлагают новые ограничительные меры: от отмены «права почвы» до облегчения процесса депортации иностранных правонарушителей, выступают за отмену «государственной медицинской помощи» для нелегальных мигрантов и замену её на неотложную помощь, требуют предоставлять социальные пособия лишь французским гражданам или лицам, проработавшим в стране не менее 5 лет. В области общественной безопасности лепеновцы упирают на меры по борьбе с правонарушителями, включая несовершеннолетних, тогда как ННФ – с «насилием полицейских».

Лишь в одном вопросе позиции НО и ННФ частично пересеклись – о реформе политических институтов. Обе партии требуют заменить избирательную систему на «частично пропорциональную» (НО) или на полностью пропорциональную (ННФ). Обе партии также предлагают внедрить практику проведения референдумов по инициативе граждан.

Вопросы внешней политики и обороны играли в кампании периферийную роль. Макронисты, лепеновцы и «Республиканцы» сделали акцент на укрепление французского суверенитета путём наращивания военного бюджета страны и развития ВПК ЕС. В вопросе евроинтеграции левые требовали порвать с курсом Брюсселя на бюджетную экономию и начать реиндустриализацию ЕС, лепеновцы упирали на независимую от ЕС политику в сфере мирного атома, а макронисты настаивали на важности дальнейших инвестиций во Францию со стороны ЕС. В украинском вопросе наблюдался консенсус между макронистами, левыми и «Республиканцами», которые солидаризировались между собой в поддержке Украины (лепеновцы постарались абстрагироваться от этой темы). Со своей стороны, ННФ выступил рупором Палестины и требует прекращения войны в Газе.

Операция по зачистке

Если Макрон действительно желал прояснить мнение французов о власти, то первый тур явил ему неутешительную картину. Французы всего через 3 недели после евровыборов массово пришли на участки: явка населения (32,9 млн чел.) составила 66%, выросла почти в полтора раза по сравнению с 2017 и 2022 гг., став пиковой с 1997 г. Позиции макронистов по сравнению с 2017 и 2022 гг. серьёзно просели. По абсолютному числу голосов за них проголосовали 6,4 млн чел. – вдвое меньше, чем за три оппозиционные силы: лепеновцев, левых и «Республиканцев», – около 12,3 млн. Главным победителем первого тура вышло НО – 9,3 млн чел. Второе место занял левый блок – 8,9 млн чел. Прирост каждой из этих сил в 1,5–2 раза по сравнению с 2017 и 2022 гг. стал ударом колокола для президентских сил.

Из числа депутатов, выбранных уже в первом туре – 76 человек – львиную долю составили лепеновцы (37 чел.) и левые (32 чел.), тогда как макронисты провели лишь 2 депутатов^[2]. По числу кандидатов, прошедших во второй тур, статистика опять-таки была в пользу оппозиции. Если лепеновцы провели во второй тур 445 кандидатур (в т.ч. с первого места – 258), а левые – 416 (с первого места – 129), то макронисты делегировали лишь 322 человека (с первого места –68). «Республиканцы» серьёзно отстали от лидеров гонки: 62 претендента (с первого места – 18).

Результаты первого тура красноречиво говорили как о сильном протестном голосовании, так и о дальнейшем укреплении позиций крайне правых. Если ранее их электорат сосредотачивался лишь на территориях северной Франции и в районе Средиземноморья, то в 2024 г. лепеновцы нарастили своё присутствие во всех регионах страны, особенно в сельской глубинке. Впервые в истории Пятой республики обозначились перспективы превращения лепеновцев в партию абсолютного большинства. Возлагая на Макрона ответственность за это, газета «Фигаро» писала 30 июня: «Он потерял всё, кроме президентского поста. (…) Франция стоит перед перспективой политической авантюры или институциональной блокады».

Для недопущения этого сценария власти приняли ряд мер. Упор был сделан на тактику «республиканского фронта»: макронисты срочно договорились с левыми, «Республиканцами», которые не ушли к НО вместе со Сьотти, и другими мелкими партиями о совместном снятии кандидатур во втором туре, в котором образовались 190 «дуэлей» (из них 141 с участием лепеновцев), 306 «треугольников» (из них 299 с участием лепеновцев), и даже 5 «четырёхугольников» (все с участием лепеновцев). Смысл тактики состоял в консолидации системного электората путем предоставления ему простого выбора между любым системным кандидатом (макронистом, левым или правоцентристом), с одной стороны, и кандидатом от Ле Пен – с другой. После того, как левые сняли 131 кандидатуру, макронисты – 82, «Республиканцы» – 3, а сами лепеновцы по разным причинам сняли 4 человека, расклад сил ко второму туру серьёзно поменялся. Число «треугольников» с участием лепеновцев сократилось с 299 до 87, «четырёхугольников» – с 5 до 1, зато возросло число «дуэлей» – со 141 до 353.

В качестве примирительного жеста в сторону левых премьер Атталь приостановил рассмотрение законопроекта о реформе страхования по безработице, ранее вызывавшего протест у профсоюзов. В то же время в СМИ была развернута агрессивная медийная кампания против партии Ле Пен и её лидеров. Со своей стороны, лидеры НО пытались перехватить инициативу: председатель партии Ж. Барделла объявил тактику снятия кандидатов левых с макронистами «бесчестным союзом», убеждая, что это ведёт крайне левых к власти; а Ле Пен обвиняла Макрона, производившего ряд новых назначений среди чиновников полиции и префектов, в «административном госперевороте». Общее ощущение перед вторым туром было напряжённым: соцопросы предрекали партии Ле Пен 210–250 мест и первое место по стране, в СМИ обсуждали возможные сценарии сосуществования, выясняя, будет ли Макрон готов принимать парад 14 июля вместе с премьером из крайне правого лагеря.

Финальный расклад сил

Итоги второго тура стали неожиданными для общественности. Применённая центристами и левыми тактика взаимного снятия более 200 кандидатов серьёзно повлияла на результаты голосования. Так, из 441 кандидата от лепеновцев, только 88 человек (19%) одержали победу. Левые делегировали во второй тур 285 человек, из которых в парламент прошли 146 (51%). Из 241 макрониста второй тур выиграли 148 человек (61%).

НО, которому прочили пусть не абсолютное, но относительное большинство, вместе со своими союзниками из лагеря Сьотти получило 143 мандата, заняв третье место. Несмотря на набранные во втором туре 32% голосов, НО по количеству полученных мест уступил не только ННФ, получившему 25% голосов, но и пропрезидентской коалиции, которую поддержали 23% избирателей. Подавляющее большинство финансовых и культурных элит Франции остаются глубоко враждебными НО, и организованная в СМИ кампания под лейтмотивом «фашизм не пройдёт» несомненно повлияла на голосование колеблющихся избирателей. За неделю, отведённую после 9 июня на партийный кастинг кандидатов, руководство партии Ле Пен далеко не во всех случаях смогло подобрать достойных представительства претендентов. Достоянием общественности стали расистские высказывания и даже членство в правоэкстремистских организациях отдельных кандидатур крайне правых. Некоторые пункты программы НО (например, об ограничении прав лиц с двойным гражданством) также стали поводом для обсуждения и осуждения. Вместе с тем, оказавшийся слабее ожидаемого результат НО не должен игнорировать тот факт, что крайне правые с 2022 г. достигли исторического максимума своего присутствия в парламенте и стали первой партией Франции по числу поданных голосов – свыше 10 млн (со сьоттистами) в первом и во втором туре.

Макронистская коалиция и её союзники с 168 местами впервые стали второй по численности силой в парламенте. Хотя пропрезидентское большинство и превратилось в меньшинство, потеряв 95 мест, размер катастрофы удалось минимизировать путём договорённостей с левыми, без помощи которых сторонникам Макрона по прогнозам отводилось не более 60–80 мест. С помощью левых в парламент были переизбраны бывший премьер Э. Борн и глава МВД Ж. Дарманен, хотя оба они ранее вызывали откровенную неприязнь у левых. С другой стороны, благодаря голосам центристов в парламент прошёл кандидат от «Непокорённых» Р. Арно, числящийся в особом полицейском списке S, включающем лиц, представляющих угрозу для безопасности страны. Также с помощью поддержки пропрезидентских сил правоцентристам – «Республиканцам» и «различным правым» удалось сохранить около 60 депутатов, что достаточно для формирования фракции.

Первое место на выборах и относительное большинство с 182 депутатскими мандатами занял Новый народный фронт. Внутри левого блока 74 места получили «Непокорённые», 59 – социалисты, удвоившие свое присутствие в парламенте нового созыва, 28 мест – экологисты и 9 – коммунисты, 12 – представители прочих левых групп. Объединение в одну коалицию, а затем – «республиканский фронт» с макронистами и правоцентристами – стали залогом победы левых. Левых по-прежнему поддерживают около трети французов, но внутри этого лагеря центр тяжести начал смещаться от «Непокорённых» к более умеренным силам. Важно, что в палату прошли еще 13 различных левых, способные примкнуть к ННФ.

Тактика «республиканского фронта» по-прежнему работает, позволяя с помощью мажоритарной системы в два тура отсекать несистемных кандидатов. Вместе с тем последние годы выборы недвусмысленно свидетельствовали о неуклонном скольжении вправо оси политической жизни. Но внеочередные выборы-2024 парадоксально вынесли на первый план левых, на руку которым сыграла алхимия «республиканского фронта», разогретая антилепеновской пропагандой. Трудно не согласиться с теми наблюдателями, которые пишут, что, стремясь перекрыть крайне правым дорогу во власть, часть избирателей отдавала голоса за тех, кого также не хотели видеть власть предержащими. Нынешние избирательные парадоксы, когда окончательные итоги разительно отличаются от результатов первого тура, скорее всего подольют масла в огонь старой полемики о переходе от мажоритарной к пропорциональной или смешанной избирательной системе.

Что дальше?

Главным итогом выборов 2024 г., вопреки надеждам Макрона «внести ясность» в политическую жизнь Франции, стало резкое усиление её неопределенности. Сложилась беспрецедентная ситуация, которую должны были бы не допустить политические институты Пятой республики. В стране сохраняется раскол, обозначившийся в 2022 г., причём с явным ослаблением центрального звена: в Национальном собрании присутствуют три сопоставимые по численности группировки, у каждой из которых нет не только абсолютного, но и заметного относительного большинства. Пресса заговорила о «неуправляемой палате» и «парламентском тупике». В текущей конфигурации растёт значение небольших партий, прошедших в парламент. Но даже чисто арифметически поиск большинства становится намного сложнее нежели в парламенте созыва 2022 г.: если ранее для его достижения макронистам не хватало примерно 40 голосов, то теперь им или левым придется изыскивать около 100 голосов.

В обстановке, которую отдельные правоведы считают переходом от «полупрезидентской к полупарламентской республике», запущен процесс формирования органов Национального собрания и нового правительства. Но политически усиление правого и левого полюсов противоречит стремлению президента управлять страной из центра. Президенту предстоит назначить премьер-министра, который обычно представляет крупнейшую парламентскую фракцию – сегодня это ННФ. Предложенного кандидата должны поддержать депутаты. Дело осложняется тем, что ННФ не монолитен, а составляющие его силы далеко не во всем совпадают во мнениях на многие проблемы общественного развития. Это резко сужает возможности левого блока сформировать правительство, которое не будет отвергнуто парламентом. Временно исполнять обязанности премьера для «поддержания стабильности» в стране, готовящейся к открытию Олимпиады, президент поручил главе предыдущего кабинета Атталю.

Нет недостатка в схемах и сценариях, авторы которых пытаются нащупать подходы к тому, как управлять страной с неуправляемым парламентом. Это, прежде всего, предложение сформировать по образцу Германии или Бельгии «большую коалицию», в которую наряду с пропрезидентским альянсом могли бы войти социалисты, «зелёные» и «Республиканцы». Но продвижение этой идеи сразу же натолкнется на многочисленные препятствия, среди которых нестыковки в программных установках её возможных участников. В этой связи с подачи президента Макрона предлагается её более мягкий вариант – межпартийная «федерация проектов», которая опиралась бы на коалиционный договор, определяющий небольшое число согласованных приоритетов. Необходимым условием движения к этой цели является распад ННФ, радикальное крыло которого считает любое сотрудничество с пропрезидентскими силами предательством проголосовавших за них избирателей. Работа над большой коалицией – задача стратегическая, требующая не торопить время, но время торопит политиков – страной надо управлять ежечасно.

В то же время на сцену выступает сценарий действующего правительства меньшинства. В нём «федерация проектов» уступает место «проектному большинству», то есть поиску депутатской поддержки под каждую отдельную законодательную инициативу. Правоведы полагают, что конституция Пятой республики допускает существование правительства меньшинства. Понятно, что такая схема, в рамках которой власти действовали после 2022 г. и из которой попытались вырваться, распустив парламент, крайне неустойчива.

Обсуждается и возможность президента править через правительственные ордонансы и декреты, так сказать, в обход парламента, но и этот вариант вряд ли соответствует амбициям Макрона. Юристы указывают на то, что право издавать ордонансы правительство всё равно должно испрашивать у парламента, которому в дальнейшем предстоит их утверждать. Декреты же регулируют в основном нормативную базу и для серьёзного изменения общественных правил без законотворчества никак не обойтись.

Заговорили о техническом правительстве, состоящем не из политиков, а из технократов – экспертов, пользующихся в обществе уважением благодаря своему профессионализму. Но и тут правоведы сбили энтузиазм. Без обращения к парламенту техническое правительство сможет управлять лишь текущими делами государства, что возможно только на коротком промежутке времени в ожидании очередного роспуска парламента. А его президент имеет право провести не ранее чем через год после предыдущего – в июне 2025 г.

Наконец, в резерве Макрона остаётся еще одно крайнее средство – ст. 16 Конституции, предполагающая передачу президенту чрезвычайных полномочий в случае серьёзной и немедленной угрозы нарушения нормального функционирования институтов власти и международным обязательствам Франции. Этот вариант упоминается вскользь, и все предпочитают не распространяться на сей счёт сколько-нибудь подробно.

Похоже, что в ближайшей перспективе Франции будет трудно избежать правительственной чехарды, напоминающей эпоху Четвёртой республики. Президенту Макрону придётся проявить чудеса политического маневрирования, чтобы его решение о роспуске парламента 9 июня 2024 г. оценивалось историей иначе, чем в свете известной максимы: «Это хуже, чем преступление, – это ошибка».

Примечания:

^[1] Constitution des groupes politiques à l’Assemblée nationale // Assemblée nationale. 28.06.2022. URL: https://www.assemblee-nationale.fr/dyn/actualites-accueil-hub/constitution-des-groupes-politiques-a-l-assemblee-nationale (дата обращения 13.07.2024).
^[2] Législatives 2024 // Ministère de l'intérieur. URL: https://www.resultats-elections.interieur.gouv.fr/legislatives2024/ensemble_geographique/index.html (дата обращения 12.07.2024).