В последнее время в международной политической лексике все чаще употребляется термин «популизм». Правда, содержательное наполнение его весьма неопределенно. Перечень политических фигур, причисляемых к популизму, выглядит очень пестро – здесь Д. Трамп и недавно выбранный бразильский президент Ж. Болсонару, итальянские политики М. Сальвини и Л. ди Майо, бывший лидер румынских социал-демократов Л. Драгня и болгарский консервативный деятель Б. Борисов, даже россияне М.С. Горбачев, В.В. Жириновский и т.п.

Примерно полвека назад мне пришлось заниматься популизмом¹. И в это же время данная тема вызвала интерес в научной среде в Европе². Если кратко суммировать результаты этих исследований, то получается следующая картина.

В принципе «популизм» (от лат. popolo – народ) есть дословный перевод русского слова «народничество». Но и исторически, и идеологически это разные вещи. Народничество, феномен, впервые возникший в России XIX века, – это идейное течение и политическое движение, защищавшее интересы крестьянства в период модернизации в плане смягчения для него ее последствий («ужасов первоначального накопления») и выдвижения принципов аграрного («общинного») социализма. Похожие идейные течения возникали в Индии, в Китае, некоторых африканских и латиноамериканских странах, хотя и позже и вполне независимо от российского феномена. Сейчас этот (условно «сельский») популизм стал уже достоянием истории.

Как таковой, термин «популизм» возник в конце XIX века в США и стал синонимом идейного и политического движения, объединявшего фермеров и мелкий городской бизнес в борьбе против засилья крупного капитала и банков, что должна была выражать «третья» – помимо республиканцев и демократов – политическая партия. Отличие этого типа популизма от предыдущего – в отсутствии элементов социализма и вписанности в целом в процесс буржуазной модернизации. Хотя популистская («прогрессистская») партия в США не удержалась на политической сцене, сам термин прижился как обозначение некоего стиля политического поведения и фразеологии. Их характеризуют два принципа: 1) приоритет «воли народа» над любыми другими политическими стандартами; 2) стремление к контактам с массами без посредничества каких-либо политических институтов. Элементы этого стиля закрепились в американской политической культуре.

Помимо США, второй (условно «реформаторский») тип популизма имел место в некоторых латиноамериканских странах – Мексике (Л. Карденас), Бразилии (Ж. Варгас, Х. Перрон), Перу (Айя де ла Торре) и др. Но и эти примеры также уже в прошлом. В последующие десятилетия термин «популизм» употреблялся главным образом в негативном значении – как синоним политической демагогии, неоправданных обещаний, заигрывания с массами и т.п.

Но сегодня обращение к понятию «популизм», по-видимому, не случайно и несет с собой нечто новое. Это новое – реакция на издержки глобализации. Отсюда – неприятие растущей миграции (тоже порождение глобализации), что отличает итальянского политического деятеля М. Сальвини, премьер-министра Венгрии В. Орбана и некоторых других европейских деятелей. Отсюда – защита  национального суверенитета и национальной культурной идентичности от нивелирующего космополитического воздействия глобализма. Отсюда, наконец, мотив, который наблюдатели определяют как «антиистеблишмент» – недовольство ростом социального неравенства, падением доходов среднего класса и вообще «народа» в результате засилья транснациональных корпораций и банков. При этом массовую поддержку современный популизм черпает преимущественно в соцсетях – опять- таки признак глобализации.

Пока популизм обосновался по большей части в Европе. Причисление к популизму нового бразильского президента Ж. Болсонару выглядит достаточно странно – этот политик заявил себя как наследник экономического и политического авторитаризма бразильских военных, поклонник Пиночета и противник политики социальной справедливости, которую ранее стремилась проводить в Бразилии Партия трудящихся (И. Лула да Сильва, Д. Русефф). Ссылаются на пиетет Ж. Болсонару перед Дональдом Трампом. Но и Трамп популист скорее лишь по отдельным элементам своей политической риторики, как и некоторые другие американские президенты. А так это – миллиардер, борец за «величие», то есть гегемонию США в мире, и за интересы крупного американского бизнеса. И при этом, что отмечает руководитель Центра североамериканских исследований ИМЭМО РАН В.Ю. Журавлева в беседе с автором этих строк, встречающий яростное сопротивление со стороны значительной части американского политического истеблишмента и бюрократии.

Вместе с тем идеи и политика Трампа, аналогично популизму, представляет собой реакцию на противоречия и издержки глобализации. Он также призывает поставить заслон миграции – вплоть до возведения стены от соседней Мексики. Он осуществляет курс на экономический национализм – не только протекционистские меры, но и возврат значительной части промышленных производств, когда-то перенесенных вовне, в периферийные страны с дешевой рабочей силой, но лишивших работы значительный контингент самих американцев. Что же касается политического национализма, то он у Трампа сообразен с гегемонистскими претензиями «дяди Сэма». Как констатирует в статье, помещенной на страницах нашего ежегодника, Н.А. Косолапов, «администрация США начинает исподволь подменять глобалистскую политику неоимперской», что распространяется не только на ее реальных или мнимых соперников, но и на союзников и сателлитов.

Вот, к примеру, демонстративный выход Трампа из многостороннего соглашения по ядерной программе Ирана. Это удар не только по Ирану, но и по европейским партнерам США, а также пол азиатским компаниям (Южной Кореи, Японии, Индии), которые имеют выгодные контракты в Иране, заключенные после многостороннего соглашения. Поэтому, по мнению А.А. Рогожина, «скорее всего США на этот раз столкнутся с куда большими трудностями в подчинении мира своей воле, особенно в ситуации, когда главными выигрывающими сторонами от этих санкций оказываются их собственные нефтяные компании и саудовцы».

Попыткам поддержания однополярного мира противостоит коалиция стран БРИКС – тема, которой наш ежегодник уделяет постоянное внимание. Последний год сотрудничества в БРИКС, как показал его очередной саммит в Йоханнесбурге, прошел в целом достаточно плодотворно. Но что будет дальше? В Бразилии новый президент Ж. Болсонару уже прямо заявил о том, что приоритетом для него является взаимодействие с «развитыми странами», Западом. А ведь на 2019 год запланировано как раз председательство Бразилии в БРИКС. В ЮАР, о чем также рассказывается на страницах ежегодника, происходят серьезные внутренние неурядицы, чуть ли гражданская война на расовой почве, своего рода «апартеид наоборот», что может повлиять и на политическую ориентацию южно-африканской власти. Все это не может не сказаться, так или иначе, на взаимоотношениях внутри БРИКС. Впрочем, в любом случае останутся Россия, Индия и Китай, а именно они образуют несущую конструкцию данного межгосударственного и межцивилизационного альянса.

Как всегда, специальный раздел в ежегоднике посвящен отношениям на постсоветском пространстве. К сожалению, ситуация здесь пока не вызывает оптимизма. Украинские власти при активной поддержке США, фактически игнорируют Минские соглашения. Новой трещиной в отношениях Украины и России стало спровоцированное усилиями киевского режима объявление автокефалии украинской православной церкви, о чем рассказывает в разделе Е.Б. Рашковский.

В статье А.Д. Гронского констатируется, что в реализации договора о создании Союзного государства России и Белоруссии намечаются кризисные признаки, что является «закономерным завершением эпохи российского интеграционного романтизма, когда Москва довольствовалась обещаниями вместо реальных действий, а Минск этим широко пользовался». Очередные президентские выборы в Грузии не принесли оздоровления политической ситуации и улучшения отношений с Россией, и в итоге здесь «практически неизбежна новая смена власти» (А.Ю. Скаков).

Что же касается деятельности стран Запада на постсоветском направлении, например, «Восточного партнерства» (не говоря уже о политике США), то здесь по- прежнему делается ставка на «сдерживание» России, по-прежнему игнорируется ее роль на постсоветском пространстве. Хотя ясно, что «без контактов по линии ЕАЭС и ОДКБ полноценного участия в делах региона ЕС добиться не сможет» (Д.Б. Малышева).

На Ближнем Востоке главным очагом напряженности ряд последних лет являлась Сирия. Но сегодня благодаря российской поддержке законной власти в стране открылись возможности для мирного, договорного разрешения противоречий, и поэтому, как показано в статье Б.В. Долгова, сирийский конфликт, хотя еще продолжается, но постепенно затухает. Однако остаются другие очаги – в частности, в Йемене, о чем подробно рассказывается в статье С.Н. Сереброва. Неблагоприятная ситуация с палестинскими беженцами освещается в материале И.Н. Куклиной.

Ряд материалов повествует о событиях в Южной, Юго-Восточной и Восточной Азии. Обращу внимание на статьи Е.А. Канаева и Ю.А. Воскресенской, а также текст В.В. Сумского о результатах всеобщих выборов в Малайзии, приведших к власти 92- летнего Махатхира Мохамада. Этот факт знаменателен: вернулся к управлению (и в таком возрасте!) выдающийся политический деятель, причастный не только к малазийскому «экономическому чуду», но и к пропаганде «азиатских ценностей» в противовес космополитическому и прозападному глобализму. Махатхир, так же как Дэн Сяопин и Джавахарлал Неру, принадлежит к тем действительно крупным стратегически мыслящим лидерам, дефицит на которых сегодня явственно ощущается и в Азии, и в Европе, и в Америке (после У. Черчилля, Ш. де Голля и  Ф.Д. Рузвельта).

В прошедшем году открылись вселяющие надежду перспективы разрядки напряженности (в том числе ядерной) на Корейском полуострове. Статья А.С. Прозоровского, помещенная в ежегоднике, свидетельствует, что в этом процессе важную и самостоятельную роль играет сближение двух Корей, инициативы, идущие как с Севера, так и с Юга. Отсюда, конечно, еще далеко до реального объединения двух частей Корейского полуострова – оно должно «протекать естественным путем на протяжении длительного времени». Автор высказывает предположение, что выходом в данном случае могла бы стать апробированная в Китае для случаев Гонконга и Макао концепция «Одна страна – две системы».

Отмечу и другие материалы в предлагаемом выпуске ежегодника, заслуживающие внимания. Например, тексты Е.Ю. Потаповой и Н.П. Скороходовой о так называемых «гибридных войнах», провокациях, акциях и последующих информационных вбросах в СМИ и соцсетях с антироссийской направленностью. Как всегда, есть раздел по экологическим проблемам – в Юго-Восточной Азии и в России. В коротких рецензиях приводятся сведения о новых книгах на международные темы, а также дается хронология важнейших событий года.

___________________________

¹ В.Г. Хорос. Идейные течения народнического типа в развивающихся странах. М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1980. V. Khoros. Populism: Its Past, Present and Future. M.: Progress Publishers, 1984.

² Margaret Canovan. Populism. N.Y. a. L.: Harcourt Brace Jovanovich, 1981.