Аннотация. In order to better understand the new phase of the war in and around Donbass that started in February 2022, the article suggests looking back at the “interwar” period in the region. This period is analyzed through the prism of a combination of three interpretations of the conflict – as an irredentist movement to join the “historical homeland” which the region had been “separated from”, as a civil conflict for a different (multiethnic, multilingual, more decentralized) Ukraine, better disposed towards the aspirations of the people of Donbass, and as an international geopolitical confrontation between Russia and the West. All three interpretations are seen as valid.

In 2014–2022, self-proclaimed republics (the DNR and the LNR) went through the stages of their formation in the context of a historical cataclysm, early postconflict development when their economic and social life was still oriented towards Ukraine, the cut-off stage resulting from a strict economic blockade by Kiev, and the concluding period of creeping integration into Russia. The article specifically addresses the limbo phase that lasted from 2016 to early 2022. While this phase brought a greater level of security that allowed life in the DNR and the LNR to go on, security was brittle and prone to significant disruption. However, in both security and socio-political terms, the worst was the sense of a lack of clarity about the entities’ future, with three scenarios circulated by politicians at once: return to Ukraine on the basis of the Minsk agreements, joining Russia, and building up their own “statehood”.

The Minsk Agreements that were initially viewed positively, as they reduced the level of hostilities, progressively lost their value. Special status was not what the war had been fought for and it remained an amorphous and abstract idea, which the years that passed since failed to fill with practical content. Balancing on the verge of renewal of hostilities necessitated the resources that the two republics did not have, which locked them into dependency on the Russian government. While the republics survived as self-governing entities with a political and cultural proximity to Russia and established proto-state institutions, they also experienced governance deficit and economic decline. By the early 2020s, any illusions of the two republics’ independent agency evaporated. What started as a people’s rebellion, when the region asserted its right to make choices and act upon them, came to the situation that their future was to be determined elsewhere. This future seemed to clear up since Russia’s formal recognition of the DNR and the LNR and the start of Russian military operation in Ukraine in 2022, but its contours lie beyond the article’s scope.

Донбасс в подвешенном состоянии: самопровозглашенные республики в межвоенный период (2014–2021 годы)

В разгар вооруженного противостояния, когда события стремительно развиваются, возможно ли говорить о конфликте на Донбассе, сохраняя необходимую дистанцию от истории, которая делается на наших глазах? Чтобы понять происходящее, есть смысл обратиться к анализу того, с чем донбасские «республики» подошли к февралю 2022 г. Западные пресса и политики привыкли называть самопровозглашенные республики проросийскими «сепаратистами». Правомерна ли такая характеристика? Вероятно, нет. Во-первых, возникшее в 2014 г. на Донбассе движение было реакцией на Евромайдан в Киеве, но не помышляло об образовании отдельных, независимых территорий. Из постсоветских конфликтов как сепаратистские можно охарактеризовать конфликты в Абхазии, первую войну в Чечне и, с некоторой натяжкой, конфликт в Приднестровье. Ситуацию с Донбассом можно, скорее, сравнить с положением сербов на севере Косова, которые продолжают считать себя гражданами Сербии, живя в параллельной реальности сербских институтов, или Карабаха, который де-факто видел себя в составе Армении. Той же логике следовал и Донбасс, которому судьба Крыма дала надежду, что сценарий присоединения к России возможен. Во-вторых, у конфликта была и другая составляющая – стремление не столько к отделению от Украины, сколько к преобразованию ее в государство, более созвучное политико-культурным ценностям и геостратегической ориентации Донбасса. В этом смысле это внутристрановой, гражданский конфликт, где разные видения политического пути решались не путем выборов или референдума, а с оружием в руках и где шло гражданское противостояние о том, по какому пути стране идти. В-третьих, невозможно рассматривать Донбасс в отрыве от международной реальности и контекста отношений России и Запада. За всеми участниками конфликта стоят поддерживающие их силы, чье открытое или закулисное влияние очерчивает рамки, в которых развиваются процессы войны и мира. В статье анализируется условно межвоенная фаза ситуации на Донбассе с учетом всех трех интерпретаций этого конфликта – как ирреденты (движения за присоединение к историческому государству, от которого регион оказался волею судеб отделен), гражданского противостояния и геополитического столкновения.

Возможен ли был мирный выход из данного противостояния? Российское военное вмешательство в сентябре 2014 г., переломившее ситуацию на фронте, стало отправной точкой для того, чтобы воюющие стороны отнеслись к перспективе мира серьезно. Киев рисковал потерять часть Донбасса, находившуюся под его контролем, а восставшие против него на Донбассе – поддержку Москвы в случае, если бы они хотели воевать дальше. Однако соглашение Минск-1 (сентябрь 2014 г.) не остановило войну: президент Порошенко оказался более зависим от внутреннего политического давления, чем предполагала Москва, а донбасские республики сложившаяся территориальная конфигурация не устраивала. Минск-2 (соглашение, подписанное в феврале 2015 г. после второй военной кампании, приведшей к новым территориальным потерям украинской стороны) оказался не столько началом мирного процесса, сколько точкой отсчета начинающейся стагнации, которая сопровождалась продолжением вооруженного насилия. Минские соглашения предусматривали как трудновыполнимые политические шаги (включая особый статус Донбасса, проведение выборов по международным стандартам и передачу контроля над российско-украинской границей), так и задачи, которые при желании были вполне реальны (обмен пленными и прекращение огня). Однако отсутствие существенного прогресса в реализации даже относительно выполнимых условий мирных соглашений определило специфику ситуации на Донбассе по сравнению с другими конфликтами в Европе. В них, как правило, военные действия после одной-двух горячих фаз достигали кульминации и вели к стабилизации фронта, а дальнейшее позиционное противостояние мало отражалось на жизни населения. На Донбассе же боевые действия, с некоторыми паузами, не прекращались на протяжении всех восьми межвоенных лет, хотя и не имели большого смысла, так как стороны не вели крупных наступательных кампаний, которые могли бы привести к существенным территориальным изменениям.

За период 2014–2022 годов самопровозглашенные республики прошли стадии формирования на фоне исторического катаклизма,восстановительного периода, когда их экономика и социальная жизнь все еще были в основном ориентированы на Украину, отсечения от нее в результате экономической блокады, введенной Киевом, и заключительного периода ковидных ограничений и ползучей интеграции в Россию. Все эти годы на первом месте неизбежно стояли нужды обороны, для чего создавались регулярные вооруженные силы. Вытеснение или устранение харизматичных, но своенравных командиров эпохи «Русской весны» лишило новое войско того морального подъема, который присутствовал в начале войны, но сделало его более лояльным властям республик. ДНР и ЛНР политически консолидировались, хотя и за счет ограничения внутренней демократии и несмотря на невысокую эффективность управления и коррупцию. Если до 2014 г. на Донбассе мирно уживались разные политические и культурные позиции, то Евромайдан, война, блокада со стороны Киева, изменения в информационном и культурном пространстве привели к тому, что эти позиции резко разошлись. Экономическая блокада отсекла республики от возможности вести бизнес легально, а закрытие пропускных пунктов из-за ковида привело к тому, что взаимодействие с территорией, подконтрольной Украине, сократилось до уровня семейных связей. Население сосредоточилось на выживании, и в этом контексте отчасти следует рассматривать и массовое получение российских паспортов. Однако тяжелее всего для общества была неопределенность своего будущего в условиях, когда политиками одновременно озвучивались три варианта – возвращение в Украину на основе Минских соглашений, присоединение к России и укрепление собственной «государственности». В 2022 г. это будущее для республик Донбасса стало проясняться, но ценой очередной войны.