Неформальная занятость: поиск новых форм социального договора?

2486

© 04.11.2016, Хохлов И.И.

Художник by Vasiliy Efimenko / www.flickr.com/photos/rednez

Среди тех 38 млн. чел. в России, которые «занимаются неизвестно чем»1, значительную часть составляют неформально занятые (НФЗ).

Предложение ввести «налог на тунеядство» хотелось бы расценивать, как попытку власти заключить своего рода социальный договор с этой частью социума. Поэтому, несмотря на негативную коннотацию, содержащуюся в названии обсуждаемого закона, хочется видеть в нем, в отличие от исключительно репрессивных мер, существующих до сих пор в отношении НФЗ, попытку диалога и придания формального статуса значительной части россиян. При том, что пока не ясно будет ли обсуждаемый закон представлять собой индульгенцию для НФЗ, или прежние репрессивные инструменты останутся в силе. Так или иначе, социальная наука, рассматривая явления с целью понимания причин и закономерностей их возникновения, оставляет за рамками предмета исследования моральные и правовые аспекты проблемы.

Неформальный сектор представляет собой важную часть экономики во многих странах и играет значительную роль в формировании рынка труда, производстве и формировании доходов. Восходящая динамика НФЗ наблюдается и в благополучные и кризисные годы, в развитых и особенно в развивающихся странах, где нет соответствующих социальных гарантий (например, в Индии). Так, по данным МОТ, доля несельскохозяйственной неформальной занятости в настоящее время составляет 30,6% в Турции, 32,7% в Южной Африке, 72,5% в Индонезии и 83,6% в Индии2. Неформальная экономика представляет собой вызов политикам, цель которых улучшение условий труда, социальная защита занятых, повышение производительности труда, обучение и развитие навыков и пр.

Неформальная занятость представляет собой мегаявление, демонстрирующее восходящую динамику в мире. В России неформальная занятость стала фиксироваться государственной статистикой с 2001 г., с тех пор доля неформально занятых в целом по России возросла с 11% активного населения в 2001 г. до 20,5% - в 2015 г. Численность формально занятых за этот период практически не увеличивалась. Так, в 2001–2015 гг. абсолютная численность НФЗ возросла на 6 672 тыс. человек, или на 81,7 п.п. Иная картина наблюдалась у ФЗ. В 2001–2015 гг. их численность возросла на 528 тыс., или на 0,9 п.п3.

На протяжении длительного исторического периода олицетворением легитимности были формальные структуры, выстроенные в соответствии с принципами, разработанными еще до середины прошлого века, которые понятны и соответствуют признанным нормам, обеспечивающим законность, с термином «формальный» всегда ассоциировался порядок и дисциплина4. Однако теперь статистика фиксирует рост численности НФЗ в мире как явление глобального масштаба.

Явление неформальной занятости может быть проявлением разных жизненных стратегий. Стратегии выживания, - когда нет соответствующих социальных гарантий пенсионного, медицинского обеспечения, где низкие заработные платы и пр., и новой стратегии, - обусловленной глобальными явлениями и технологическими сдвигами, возросшим уровнем образования, возможностью работать дистанционно, появлением новых профессий, стремлением к свободе распоряжаться своим временем.

Явление неформальной занятости обусловлено комплексом объективных и субъективных причин. Этот феномен можно и нужно исследовать и пытаться понять.

Феномен неформальной занятости – явление многоплановое. Ученые не оставляют попыток объяснить феномен ухода от формального с помощью теории человеческого капитала, человеческих отношений, и других теорий. Как отдельная ветвь социологии развивается и наука организации, превратившаяся в хорошо освоенную научную область, в которой ученые на основе анализа рыночных отношений, отразили эволюцию взглядов и в бизнесе, и в личностных отношениях. Анализ «неформальности» зародился именно в целях оптимизации функционирования организации: сокращения потерь, быстрого внедрения новых технологий, возможности быстрой смены персонала и пр. К проблеме обращались такие ученые, как Элтон Мэйо, Анри Файоль, Джеймс Марч, Герберт Саймон и многие другие.

Научный анализ, который проникал в закрытое пространство неформальной организации, касался процессов происходящих с численностью и качеством занятости и мог отчасти пролить свет на то, почему в обществе наблюдается переход к неформальным формам в организации производственной деятельности.

В 1960-е гг. на формальные организации обрушилась критика со стороны целого ряда политологов, социологов, экономистов, которые все больше трудностей стали видеть в невозможности синхронизации деятельности формальных организаций (с их властными структурами и разграничением ответственности, организационными планами и специализацией) с основными человеческими наклонностями.

И, несмотря на то, что и занятые в формальных организациях, и сами формальные организации менялись, многие ученые (как например, Элтон Майо, а также ученые, которые работали с ним над Хоторнским экспериментом) все еще смотрели на работников в значительной степени как на пассивные объекты манипуляции. Однако те, кто был связан со второй волной развития теории человеческих отношений5, уже подчеркивали наличие дремлющего творческого потенциала у работников, который в благоприятных условиях способен раскрыться. Все недостатки же, по их мнению, были связаны с формальными организациями, в которых авторитаризм формальной власти вел к недоверию, неподвижности, апатии и неэффективности. Крис Аржирис, один из наиболее ярких и ранних оппонентов формальной организации, заявлял, что конфликт состоит в фундаментальном отсутствии конгруэнтности между потребностями здоровых людей и требованиями формальной организации, в результате чего неизбежно возникает неудовлетворенность, и в целях избавления от нее отдельные лица вынуждены прибегнуть к созданию собственных неформальных организаций.

С начала 1970 гг. критика формальных организаций только усилилась. Появились экономические теории, в том числе организационная экономика,6 представившая отношения в формальных организациях, как отношения своекорыстных акторов, которые действовали в соответствии со своими узкими экономическими императивами.

Теория агентства, впервые выдвинутая группой экономистов из Чикагского университета, в частности, Юджином Фама, Майклом Йенсеном и Уильямом Меклингом7, представителями неофункционализма, стала одним из самых распространенных теоретических течений, оказавших влияние на рынок. В начале 1980-х годов сторонники агентской теории с энтузиазмом призывали практикующих руководителей игнорировать формальность в качестве организационного идеала. Появилось значительное число весьма влиятельных популистских изданий. Обнаружилось, что компании могут получить доступ к ранее немыслимым источникам творчества и инноваций за счет использования неформальной организации.

В этой связи институциональная теория, казалось бы, могла представить формальную организацию в качестве рационального образца, который служил бы хотя бы инструментом для получения легитимности, поддержания координации работы членов этих организаций. Однако8 и на основе институциональной теории также начал разрастаться целый ряд антиформальных теоретических течений (Девид Шуман9 и др.10). С критикой формальной организации выступают такие ученые, как например, Tim O’Reilly, издатель и футуролог один из авторов термина Web 2,0 и его главный идеолог, Lars Tvede, написавший в 2015 «The Creative Society: How the Future Can be Won», а также многие другие ученые.

Таким образом, фактически была запущена пропаганда неформального, предлагавшая пути переосмысления самой концепции формального.

Состав НФЗ неоднороден и даже порой контрастен по своему социальному составу. Бóльшая часть людей вытесняется в неформальную занятость из-за отсутствия другой достойной работы, для них – это возможность выжить. Однако наиболее интересна другая их часть – образованные, молодые специалисты, обладатели востребованных и современных профессий, наиболее ярко олицетворяющие собой смену глобальной парадигмы, заложенную в возможностях информационного общества, определяемую стремлением человека быть свободным, распоряжаться своим временем и жизнью.

Соответственно и подход к оценке явления НФЗ может быть только дифференцированным. На мой взгляд, должна быть единой лишь цель – заинтересовать эту огромную часть социума интегрироваться в социальное пространство государства путем поиска социального договора с ней. Возможно, именно это и намерены сделать в России, предлагая налог на тунеядство?

Примечания:

1 Выступая на «правительственном часе» в Совете Федерации, вице-премьер правительства Ольга Голодец сказала, что Минтруд подготовил законопроект, который обяжет безработных платить за пользование поликлиниками и больницами, так называемый, закон о «налоге на тунеядство». Российская газета – Федеральный выпуск №7087 (219) от 28 сентября 2016 г. Кабинет министров готовит закон о «налоге на тунеядство»;
Ранее, 3 апреля 2013 г. (Вести.ru) О. Голодец рассказала о том, что 45% трудоспособного населения в России работают в условиях, о которых правительству почти ничего не известно, а рынок труда в целом можно считать нелегитимизированным.

2 Informality and the Quality of Employment in G20 Countries. ILO P.2. Available at: www.hse.ru. ILO 2014.

3 Рабочая сила, занятость и безработица в России.2016. С. 96. Доступно: rab_sila16pdf.

4 Hassard, J., Kelemen, M., CoxJ. W. Disorganizationtheory: Explorations in alternative organizational analysis. 2008 London: Routledge. Available at: www.research.manchester.ac.uk

5 Likert R. New Patterns of Manegement.N.-Y.McGraw Hill. 1961. Available at: http://opattern.info/new-pattern-of-managemen; McGregor D. The Human Side of Enterprise.Vol.2, No.1. Reflections.p15.1960, 2006 Available at: www.kean.edu humasideofenterprise.pdf.; Argyris Ch. Effective Communication Personality and Organization. 1957; Intervention Theory and Method. 1970; Single-loop and Double-loop Models in Research in Decision-making. Administrative Science Quarterly.Sept.1976 Vol. 21(3), pp.363–375.

6 Organizational Economics. Barney JB, WG Ouchi, (eds), 1986 г. Jossey-Bass Publisher, San Francisco.

7 Jensen M. C., Meckling W. H. Theory of the firm: managerial behaviour, agency costs, and ownership structure. Journal of Financial Economics. Vol. 3, 1973.No. 5; Jensen M. Organization Theory and Methodology. Accounting Review. Vol. 58.1983.No. 2.P. 319–339; Fama E. F. Agency problem and the theory of the firm. Journal of Political Economy. Vol. 88.1980. No 2. P 288–307; Fama E.F. and Jensen M.C. Separation of Ownership and Control. Journal of Law and Economics. Vol. 26. 1983. No 2. Pp. 301–325.

8 Meyer, J. W, Rowan, B. Institutional organizations: Formal structure as myth and ceremony. American Journal of Sociology. Vol. 83(2). 1977.

9 Schuman D. The ideology of form: The influence of organizations in America. 1978. Lexington, MA: Lexington Books.

10 Denhardt, R. B. In the shadow of organizations. 1981. Lawrence: Regents Press of Kansas


Комментарии (0)

Нет комментариев

Добавить комментарий







Актуальные комментарии
Новости Института
28.03.2024

В журнале «Полис. Политические исследования» (№ 2 за 2024 г.) опубликованы статьи Марины Стрежневой, Марины Клиновой и Александра Никитина (в соавторстве).

подробнее...

27.03.2024

В конференц-зале им. акад. Н.Н. Иноземцева состоялось заседание Ученого совета ИМЭМО РАН. С докладом «Перспективы сотрудничества Европейского союза и НАТО» выступил Александр Алешин.

подробнее...

Вышли из печати