Китай накануне 2016 года

4452

© 11.01.2016, Михеев В.В., Луконин С.А.

В конце 2015 г. Си Цзиньпин продолжает наращивать реформаторскую активность по обоим векторам: укрепление личной власти внутри партии и армии, с  акцентом на армию, и усиление глобальных экономических, финансовых и политических позиций Китая.

В ноябре-декабре 2015 г.  форсированно проводится военная реформа.

Политическая составляющая реформы – устранение сопротивления армейской верхушки антикоррупционной политике Си Цзиньпина. Си переходит от «охоты на крупные армейские фигуры (т.н. «тигров»)» к попытке устранить институциональные основы коррупции в армии.

В ходе реформы реорганизуются т.н. «четыре штаба» китайских вооруженных сил: Генеральный штаб, Главное политическое управление, Главное управление тыла, Главное управление вооружений – как основные, по мнению нового китайского руководства, источники коррупции внутри армии. Генштаб перейдет в непосредственное подчинение Центрального военного Совета (ЦВС). Управления будут ликвидированы, а их функции переданы ЦВС и Министерству обороны. Сокращается численность политических комиссаров. Армия уменьшается на 300 тыс. человек, из них – 170 тыс. – это офицеры, в основном из трех ликвидируемых управлений.

Одновременно повышается роль ЦВС (возглавляемого лично Си) не только при принятии решений, но и при их исполнении. В ЦВС создаются специальные департаменты тыла, вооружений и т.д., включая обладающий самыми широкими полномочиями департамент по проверке дисциплины.

В политическом смысле реформа позволяет Си избавиться от той части военной верхушки, которая в последние месяцы выражает нарастающее недовольство антикоррупционной политикой Пекина, и ввести в армейское руководство верные Си Цзиньпину кадры.

В военном плане реформа предполагает модернизацию китайской армии до «мирового уровня» на современной инновационной основе и повышение эффективности управления вооруженными силами. Вместо 7 военных округов создаются пять боевых зон: Восток, Запад, Юг, Север и Центрi. Одновременно упраздняется старая структура управления армией с акцентом на сухопутные войска. Вместе этого создается объединенное командование штабов всех трех родов вооруженных сил – сухопутных, военно-морских и военно-воздушных.

i На картах показаны старое и новое деление Китая на боевые зоны

Западные военные эксперты усматривают в военной реорганизации заимствования из американского опыта, в частности, опыта работы Объединенного комитета начальников штабов.

Критики из числа китайских военных делают акцент на том, что сама по себе реформа не даст результата и, более того, может вызвать хаос и неразбериху,  если не будет подкреплена существенным увеличением зарплат и пенсий военнослужащим.

Во внутренней политике со стороны прямо или косвенно пострадавших от антикоррупционной реформы функционеров и близких к ним интеллектуалов все более громко и открыто звучат обвинения Си в «узурпации власти», «отходе от идей Дэн Сяопина о коллективном руководстве», «де-факто подчинении партии государства (от чего начал отходить Дэн)», «практической дестабилизации административного руководства страной (чиновники боятся принимать какие-либо решения)» и т.п.

В то же время средние и менее обеспеченные слои общества поддерживают действия Си, направленные, в понимании основной массы населения, против «плохих и ненавистных чиновников».

Си реагирует на новые вызовы его власти, усиливая призывы укреплять внутрипартийную дисциплину и единоначалие в высших партийных эшелонах (ПК ПБ ЦК КПК и ПБ ЦК КПК).

В экономике складывается сложная конфигурация проблем и реформ.

С одной стороны:

  • темпы прироста ВВП в 2015 г. впервые не достигают 7%-й отметки (по предварительным оценкам 6,8 – 6,9%),
  • наблюдается турбулентность на фондовом рынке – вызванная ростом спекулятивных настроений игроков и недостаточной эффективностью работы регулирующих инстанций. Падение китайского фондового рынка, а затем его “V”-образная коррекция после регуляционного и финансового государственного вмешательства  в первые дни 2016 г. оказали влияние на все ведущие биржевые площадки мира,
  • на фоне ожиданий полной конвертации юаня в 2016 г. усиливается нестабильность курса китайской валюты: трейдеры начинают играть на понижение (аналогично тому, как вел себя валютный рынок сразу после введения  Евро).

С другой стороны:

  • решение МВФ о включении юаня в корзину валют СДР способствует укреплению международных позиций китайской валюты и китайской экономики в целом. В Пекине понимают, что такое решение не означает автоматически превращение юаня во влиятельную резервную валюту –  потребуется время, чтобы Центробанки ведущих стран «поверили» в надежность юаня, однако это шаг в перспективном для финансового влияния Китая направлении,
  • решения МВФ налагают на Пекин обязательства ускоренного реформирования финансовой системы и перехода к свободной конвертируемости юаня не только по торговым операциям, но и капитальным счетам, что должно быть сделано  в ближайшие два-три года,
  • замедление экономического роста заставляет китайские власти искать ответы в области эффективности.  Пекин переходит к активной фазе реформы госпредприятий,  наиболее консервативного звена китайской экономики, через их частичную приватизацию,
  • другое направление реформ в условиях вялого международного спроса и недостаточно быстрого роста внутреннего потребительского спроса – переход в 2016 г. к новой экономической политике, основанной на стимулировании внутреннего предложения за счет ослабления налогового, административного и иного давления на частный бизнес. Американские и гонконгские эксперты сравнивают намеченные Пекином меры в этом направлении с оказавшейся в свое время полезной для США т.н. «рейганомикой».
  • в том же направлении экономической либерализации действует и реформа фондового рынка, предусматривающая переход от разрешительной к регистрационной модели размещения IPO.

Либеральные экономические реформы Си на фоне экономических проблем и нарастающей борьбы с коррупцией вызывают недовольство со стороны трех главных противников Си внутри страны: (1) пострадавших от антикоррупционной кампании, (2) партийных ортодоксов и (3) т.н. «новых левых», критикующих экономическую политику Пекина за усиливающиеся социальные дисбалансы в китайском обществе и отход от социализма.

Идеологический ответ Си Цзиньпина на критику прозвучал на ноябрьском совещании ЦК КПК по проблемам развития марксизма в Китае в традиционном для китайского руководства варианте,  призванном «успокоить» и сторонников и противников реформ.  В идеологическое пространство был вброшен тезис о том, что рыночные реформы в Китае не противоречат марксизму, но, напротив, «наполняют» его китайкой спецификой.

В качестве варианта ответа на обвинения в «отходе от идей Мао и Дэна» можно рассматривать и тот факт, что в своих выступлениях Си все чаще использует сложные для понимания старые иероглифы времен Мао, Дэна и даже Конфуция – проводя тем самым идею исторической преемственности своей политики.

Во внешней политике Китай в конце года, после государственного визита Си в США, наращивает многовекторную активность:

  • США – частичное усиление напряженности в отношениях Пекина и Вашингтона в декабре после принятия США решения о продаже оружия Тайваню  носит скорее «традиционно-_демонстративный» характер (Китай не мог не реагировать негативно на то, против чего он всегда выступает) и не подрывает общей стратегии на выстраивание «отношений нового типа между Китаем и США» как между «двумя мировыми лидерами». (Пекин пригрозил санкциями в отношении ряда американских предприятий – производителей вооружений, которые и так практически не представлены на китайском рынке в условиях сохраняющегося запрета на продажи американского оружия КНР).
  • Западная Европа – акцент на развитие отношений с Англией. Подписание ядерного контракта в ходе визита Си, предусматривающего совместное строительство атомных судов. По мнению японских экспертов, Китай «идет в Европу» тем путем, каким шла когда-то сама Япония – справедливо, на взгляд японцев, полагая, что именно Великобритания является главной целью в Европе в свое время японского, а теперь китайского бизнеса.
  • Восточная Европа – в конце года в Китае прошел четвертый Саммит Китай – 16 стран Восточной Европы (бывшие социалистические страны), на котором обсуждаются пути строительства объектов «Шелкового пути» в обход России и Украины в условиях продолжающегося военного конфликта на Украине. Резонанс Саммита был настолько значителен, что Австрия и Греция выразили готовность стать наблюдателями процесса Китай + 16.
  • Африка - на Саммите Китай-Африка в конце 2015 г. Пекин обещал инвестировать в ближайшие годы до 60 млрд. долл. на погашение просроченной задолженности и развитие инфраструктуры – в обмен на допуск китайских корпораций на африканские рынки.
  • Пекин использовал Экологический Саммит в Париже для повышения своего престижа в глазах и развитых и развивающихся стран, взяв на себя, по оценкам западных СМИ, роль той силы, которая помогла сблизить позиции сторон при принятии итоговой декларации.
  • Изменяется позиция Пекина по отношению к Транс-тихоокеанскому партнерству. От неприятия этого формата как «закрытого блока» Китай переходит к новому этапу – изучению плюсов и минусов участия или неучастия Китая в ТТП.
  • Пекин реанимирует трехсторонние переговоры по соглашению о Свободной торговле в формате Китай – Япония – Южная Корея на фоне вступления в силу в конце 2015 г. аналогичных двусторонних соглашений с Южной Кореей и Австралией,
  • Параллельно Китай старается перефокусировать деятельность ШОС. На последней встрече премьеров ШОС в декабре Пекин особо акцентировал стратегическую значимость «сопряжения» ШОС и китайской стратегии Шелкового пути и создания зоны свободной торговли ШОС.
  • Ядерное испытание, осуществленное Пхеньяном 6 января 2016 г. и вызвавшее подземные толчки в северо-восточных районах Китая, ужесточает подход Пекина к северокорейской ядерной проблеме. По гонконгским оценкам, Китай более не хочет играть роль «бумажного тигра» по отношению к северокорейским провокациям.

В концептуальном плане китайские аналитики и политики продолжают искать глобальную идею, которая  могла бы быть приемлема для большинства стран,  и за счет реализации которой Китай мог бы усилить свои стратегические позиции в мире. На смену несостоявшегося «гармоничного мира» и «китайской мечты» приходит «общество с единой судьбой для всех стран и народов». Данная идея, вероятно, будет конкретизироваться.  Например, в варианте «общее мировое интернет пространство», о чем Пекин говорил на декабрьском интернет-форуме в Китае.   Сформулированной уже сегодня целью,  является использование новой идеи для повышения роли Пекина в создании новой архитектуры глобального управления.

На Тайваньском направлении был достигнут, как пишут и в Китае, и на Тайване, «исторический прорыв».  В ноябре в Сингапуре прошла первая в истории  встреча руководителей КНР и Тайваня.  Ее главная цель – оказать политическую поддержку Пекина правящей тайваньской партии Гоминьдан в преддверии мартовских (2016 г.) президентских выборов, на которых фаворитом выглядит оппозиция, выступающая против нынешней политики экономического и культурного сближения Китая и Тайваня и видящая в таком сближении риски поглощения Китаем Тайваня.  В совместном  Коммюнике 1992 г.  лидеры КПК и Гоминьдана договорились о взаимной приверженности принципу «одного Китая», но при этом уточнили, что «каждая сторона вправе толковать этот принцип по-своему».

Происходящие изменения во внутренней и внешней политике Китая прямо или косвенно будут влиять на российско-китайские отношения. Китай будет продолжать развивать энергетические, торговые, инвестиционные, технологические, финансовые связи с Россией,  видя в этом один из факторов роста китайской экономики.

В то же время Китай в отношениях с Россией будет все тверже настаивать на реализации собственных внешнеполитических и внешнеэкономических интересов:

  • Пекин будет настойчивее проводить линию на заключение соглашения о свободной торговле в рамках ШОС,
  • Пекин будет добиваться доброжелательной или нейтральной позиции России по проектам Шелкового пути в Восточную и затем Западную Европу в обход России.
  • Пекин будет уклоняться от поддержки России по тем вопросам внешней политики (например, по Сирии Пекин с самого начала российской операции считал «недостаточным» одних российских ударов по ИГ и выступал за коалиционные действия вместе с США), где такая поддержка может создать напряженность в отношениях Китая с Западом, Восточной Европой или развивающимися странами.

Материал подготовлен при финансовой поддержке РГНФ

(грант № 15-27-21002 “Фактор Восточной Европы и России в реализации китайской мегастратегии экономического пояса Шелкового пути”


Комментарии (0)

Нет комментариев

Добавить комментарий







Актуальные комментарии
Новости Института
28.03.2024

В журнале «Полис. Политические исследования» (№ 2 за 2024 г.) опубликованы статьи Марины Стрежневой, Марины Клиновой и Александра Никитина (в соавторстве).

подробнее...

27.03.2024

В конференц-зале им. акад. Н.Н. Иноземцева состоялось заседание Ученого совета ИМЭМО РАН. С докладом «Перспективы сотрудничества Европейского союза и НАТО» выступил Александр Алешин.

подробнее...

Вышли из печати